Бесценные алмазы
Шрифт:
Такой уж у нас обычай — едоков перед обедом
веселить.
Волк послушался — хвать поросёнка за ухо,
а тот как завизжит, как заверещит — всё село
переполошил. Видит волк — народ бежит с вилами,
с дубьём. Догадался, что дело нечисто, бросил
поросёнка и пустился прочь во всю прыть.
Вернулся волк в лес, пристыженныйи голодный.
Видит — навстречу идёт по тропинке
деревенский портной с аршином в руке.
Помахивает
от времени табак нюхает.
— Здравствуй, мужик! — говорит волк.
— Здравствуй, лесовик! — отвечает портной.
— А я тебя съем!
— Будь по-твоему, — говорит портной,
— только я боюсь, что в брюхе у тебя не умещусь.
Дай-ка обмерю!
— Мерь, коли охота, — согласился волк,
— только живее, уж больно я голоден.
Портной схватил Серого за хвост — и ну
аршином орудовать. Бьёт и приговаривает:
„Аршин в длину, аршин в ширину! Аршин
в ширину, аршин в длину!".
Портной лупит, а волк вырывается, портной
лупит, а волк вырывается, пока хвост себе не
оторвал и в чащу не убежал.
В лесной чащобе собрал Серый товарищей
и стал жаловаться на портного. Волки судили
да рядили и под конец решили: портного поймать
и в клочья разорвать. Побежали за ним
вдогонку.
Портной услышал, что волки за ним гонятся,
взобрался на высокое дерево и притаился.
А волки учуяли его и остановились под
деревом. Стоят и думают, как до портного
добраться. Думали-думали и надумали: глупый
волк под самый низ ляжет, а остальные друг
на друга взберутся и портного достанут.
Задумано — сделано. Принялись они друг
на друга взбираться — вот-вот портного схватят.
— Эх, от смерти, видно, не уйти, так дай
же напоследок хоть табачку понюхаю, — сказал
портной, открыл табакерку, достал большущую
щепоть табака, в обе ноздри заложил да как
чихнёт: „Апчхи!.. Ну и ну!.."
Глупому волку, что под самым низом лежал,
послышалось, будто портной кричит: „Аршин
в ширину, аршин в длину!" Он перепугался,
вскочил и прочь побежал, а остальные посыпа-
лись на землю, словно арбузы с воза. Рассер-
дились они на глупого волка, помчались
за ним, догнали — и тут пришлось ему худо.
Ангел Каралийчев
История одного яблока
Эта история случилась в те мрачные годы,
когда румяные яблоки украшали столы
богачей, а дети бедняков почти не видели их.
Маленькое яблоко родилось в погожее
весеннее утро.
Рои пчёл звенели над полями, солнце лило
свет прямо на почку, красовавшуюся
на верхней ветке дерева. Почка согрелась
и распустилась.
— Как хорошо! — прошептал розовый цветок,
окидывая жадным взором зелёные поля, межи,
поросшие кашкой, спокойную небесную синь.
Повеял лёгкий ветерок, качнул ветку.
Цветок наклонил головку. Пчела, жужжавшая
над межой, увидела его и полетела к нему.
Она села на него, уткнулась мохнатой головкой
в розовые лепестки и стала собирать цветочную
пыльцу. Цветок яблони замер от страха.
Пчела стряхнула золотую пыльцу себе на спинку,
зажужжала и улетела.
— Мамочка, что делало это крылатое существо?
— спросил цветок.
— Не бойся, детка, — сказала старая яблоня.
— Это пчела, она заготовляет мёд для людей.
— Для каких людей?
— Для тех, которые живут в долине, в
старом городе.
Прошла неделя. Розовые лепестки осыпались,
оголив крохотное зелёное зёрнышко. Зёрнышко
стало расти. Оно пило прохладную росу,
питалось живительным соком, который старая
яблоня поглощала из земных глубин. А когда
нивы пожелтели и золотые колосья склонили
отяжелевшие головки к земле, яблочко зарумя-
нилось. Оно купалось в знойных лучах солнца,
слушало песню жаворонка. Тёплый летний ветерок
днём дремал в овражке, а ночью раскачивал
ветки, шумел в листве.
— Кто это ходит по полям? — спросило как-
то ночью яблоко.
— Я, — ответил невидимый голос.
— А кто ты такой?
— Ветер.
— Ах, значит, это ты. Остановись, передохни
под ветвями моей матушки и расскажи о том
далёком городе, где по вечерам мерцают
тысячи светлячков.
— Это не светлячки, а электрические лампочки.
— Ах, — прошептало яблоко, — смогу ли
я когда-нибудь увидеть этот город?
— А что там смотреть. Город этот старый.
Стены домов облупились, от них веет нищетой
и печалью. Улицы кривые, грязные. И вода в реке,
что протекает через город, мутная, грязная.
Нынче вечером я заглянул в окошко одного
ветхого домишки и увидел там больную девочку.
У неё страшный жар. Она лежит на постели,
а у изголовья, за столом, сидит женщина
с седыми волосами и бледным измученным лицом.
Это мать девочки. Она сидит и при свете свечи