Беседы с учениками (февраль-декабрь 2020)
Шрифт:
Вот здесь вот такой сложный момент. Но пока эта сложность спасается нашим недопониманием и незнанием всех вещей. Поэтому мы что-то делаем сиюминутное, зачем непонятно. Непонятно. Мы делаем сиюминутную палку, но непонятно. Непонятно. Непонятно, почему люди умирают. Непонятно. С одной стороны, понятно, с другой, так не хочется. Вроде и понятно, что надо уходить, надо менять всё, но вам же не хочется. Не хочется? Или вы готовы?
Здесь вот тоже такой вопрос важный – вопрос смерти. Поскольку он так и не решён нигде в обществе. Как-то пытаются его решить, и мы тоже пытаемся как-то, но слишком сложно допускается к нашему сознанию, слишком сложно. Ладно бы, если бы всё знать, тогда было бы хорошо, а, когда так, в неведении, тогда вот оно так. А если, допустим, к Богу обратиться: «Боже,
А почему ваши амбиции выше моих? А почему? С какой стати? Я хочу, чтобы и мои амбиции имели значение. Вот так вот и получается всё. Ну почему? Я тоже хочу иметь много женщин. И я тоже хочу иметь много женщин. И Рахашан хочет иметь много женщин. Но количество женщин ограничено. Вот и получается так, что, значит, Рахашану четыре женщины, а мне две? А почему ему четыре?
Ну вот, на самые такие обычные вопросы ответа нет. Ответа нет. Почти как начинается вот с маленького: «Ой, смотри, мама, у Миши машинка! Я такую же хочу!» И всё. А такой же нет, уже кончились. С этого всё потихоньку и начинается.
Ученик: Вот поэтому и тяжело освободиться. Что освободишься, а чего дальше-то будет. Нет схемы, как дальше. Это же шаг в никуда.
Учитель: Вот! Так и я сказал, что вот такой ты мне не нужен, когда у тебя есть схема, по которой ты идёшь, нет твоего открытого выбора. Ты не выбираешь, ты идёшь по заданной линии. Всё. Вот здесь вопрос-то основной снова всплывает по поводу смерти. То есть смерть – это не в буквальном смысле там смерть, а вопрос изменения всего. Ты вот как бы умер для одного, но перешёл в другое. Допустим, так же и есть: жил с Машей, а теперь с Леной. Это смерть уже получается. То есть для Маши умер, живёшь теперь с Леной ты же. Или уже не ты? Жил в одном доме, а теперь живёшь в другом. Жил в одной стране, а теперь в другой живёшь. Жил в одном городе, а теперь в другом живёшь. Вот изменений всего-то. Вот он – вопрос смерти-то. А вот «а мне не хочется уезжать в город другой». А почему, казалось бы? Какая разница тебе, какие условия?
Я как-то рассказывал, что в Гонконге как в клетках живут, потому что там жарко у них. И удобней, и платят мало. И в клетках сидим. Всё. Зашёл, переночевал там в клетке, и вышел опять. Всё. Необходимости нет.
Переспал, и всё. Вот. Только, конечно, здесь вопрос, где заниматься любовью? Где это делать, вот это да, тут вот непонятно, хотя можно в клетке, если там снял клетку для любви, и всё.
Ученик: Георгий Леонидович, получается, лучше отказываться от любой формы?
Учитель: Ну, конечно же, да, или лучше не привязываться. Как мы говорим, не привязываться ни к чему.
То есть вопрос смерти – важный, так до конца и нерешённый. Хотя, конечно, попытки есть, но…Хотя, с другой стороны, оно примерно понятно, что мы перерождаемся, ещё что-то, оно даже понятно и логически как бы… Но, с другой стороны, страшно. Ну посмотрите на свою маму.
Ученик: Не дай Бог.
Учитель: Ну вот именно.
Ученик: Каждый день Богу молюсь, только не так, только не это.
Ученик: А, с другой стороны, ну с Машей, ну с Дашей – всё равно же я. Ну какой-то вот момент такой вот вспышкой пройдёт, а потом опять всё то же самое будет. Чего с Машей, чего с Дашей, чего с Варей, чего с Катей.
Учитель: А вот извиняюсь! Во-первых, вы жили с Дашей…потом с Машей. Момент интересный, допустим, вспышка прошла. Маша вам начинает вспоминать: «Ты с Дашей чего там делал? Как с Дашей жил? Ага!» И пошло. И пошло. А потом перешли к Кате, ага, Катя тоже пока потерпела, потом начинается: «Ага! А ты ещё и с Дашей был, ещё и с Машей?» Да? И пошло, пошло, пошло, пошло. Если мы забыли, собственно говоря, когда вот из жизни уходим, забываем, вот это может быть. Ты забыл, какая Маша, понятия не имею! И спокойно живёшь. Какая-то там Даша? Да понятия я не имею. Вот. И живёшь себе. Тогда, может быть, имеет смысл.
Ученик: Ну да, если так. И про Катю можно сказать: «У тебя там тоже были всякие Пети, Васи».
Учитель: Конечно, можно. И, может быть, и удобно, чтобы вы забывали всё, хорошее и плохое. Допустим, было очень изумительно с Дашей, но вы забыли всё, ушли, перешли к Маше. Всё. И всё стёрлось. Картинки изумительные, ужасные – всё стёрлось, всё пришло в ноль, и начали с начала. Удобно.
Ученик: А чего не стирается-то?
Учитель: Ну это пока не стирается. В теории было бы хорошо! Стёр – и всё, и пришёл в новую жизнь.
Ученик: Но всё равно с прошлой жизни какие-то яркие моменты зафиксированы.
Учитель: Зафиксированы! Они зафиксированы для того, чтобы в какой-то момент до вас дошло что-то. Они именно поэтому там зафиксированы. Не то, что очень яркие… они для вас яркие.
Может, мы сейчас с вами подходим к сокровенному пониманию, как мир варится? Как там Всевышний стоит и кашу варит из всех людей.
И, с другой стороны, если смотреть на эту картинку всю в целом, как оно варится, как человек во всём этом находится. Причём, там человек, как всегда же, он не один, имею в виду совокупность всех людей. И кто-то управляет этой массой людей, кто-то там выполняет какую-то ещё функцию, каждый выполняет какую-то свою задачку, свою задачку до какого-то момента. Для примера, вы занимались спортом, были велосипедистом, гонщиком, но основная болезнь, я считаю, в том, что, когда вам исполнилось тридцать пять лет, появляется мысль, что всё – уже надо заканчивать. И потом вы начинаете тянуть. Более-менее. Ну уже и не спортсменом, а пытаетесь в тренеры идти, ещё что-то. Тянете эту вот ниточку, которая вас иногда… вспоминаются ваши гонки, как вы носились, как ещё что-то, немножко с грустью, чуть-чуть с печалью. В конце жизни уже отрывочно вспоминаете какими-то всполохами – раз, вдруг «ах», потом опять забыли, потом уже ничего не помню.
Ученик: Можно вопрос? Почти личный вопрос. Вот Эос с Олечкой разбежались. Да? У Олечки новый мужчина, у Эоса новая женщина. Дети? Два года… ну как бы не в счёт. Ему пока ещё все равно, да? Мама рядом, всё комфортно. А вот тот, которому семь. Он же… ему не сказали, что это плохо, он не знает, что это плохо. Для него нормально. Разбежались и разбежались. Мама есть, у неё другой мужчина, папа звонит. Но в принципе вот для меня, скажем, весьма сложная ситуация. Потому что к этому человечку… ну я привязана к нему.
Учитель: Не привязывайтесь.
Ученик: Ну а что теперь не звонить и не говорить ничего?
Учитель: Позвоните, поинтересуйтесь: «Как ты там?»
Ученик: Он же растёт, у него там куча всего происходит.
Учитель: Это ваша фантазия! Это ваша фантазия. Чисто ваша. Что у него происходит, вы не знаете. Это чисто ваша иллюзия. Поэтому…Конечно же, конечно, здесь вас будет удерживать, а что подумает он, когда вырастет. Скажет, что вот и бабушка его оставила или ещё что-нибудь. Конечно, все эти ниточки тянут, естественно тянут. Но, с другой стороны, вы не обязаны.