Бешеные души
Шрифт:
Неприятное воспоминание всплыло и тут же исчезло, забрав с собой остатки сил. Ноги подкосились, словно бумажные, и я по стене тихонько сползла на лестницу. А вокруг все так приятно поплыло, будто я, наконец, легла в теплую чистую постель.
– Ну, приехали… – услышала я голос Дюка из забытья.
Он начал хлопать меня по щекам, я хотела возмутиться, но смогла выдать лишь нечленораздельное мычание. А потом я легко и непринужденно отрубилась. К сожалению, ненадолго. Когда я очнулась, то была все еще на лестнице и в той же неудобной позе, а Дюка не было. Каким-то образом я сообразила порыться в карманах. И ничего там не обнаружила. Ни денег, ни ключа от
Я облокотилась на стену и дышала, широко разинув рот. Воздух царапал обожженное горло. Над следующим пролетом на стене был написал номер этажа – 38. Замечательно! Супер! Дюк меня бросил, и теперь тащиться еще тридцать восемь этажей придется самостоятельно. Анну не победит какая-то лестница. И я старательно, по стеночке, глядя через щелки вместо век, пробиралась вниз. Мне казалось, что прошла я невероятно много. Я, глядя себе под ноги, старательно разглядывала ступеньки. Очень хорошо въелись в память мои истертые коричневые ботинки с металлическим носком, которые я успела спереть с предыдущей работы. Если бы не они, я бы давно отбила себе ноги, и плевать, что ботинки тяжелые.
Я упорно спускалась, проклиная все на свете и молясь, чтобы меня накрыла Связь, и я померла прямо тут. В этот момент меня поймали и остановили твердые и очень теплые руки, а перед глазами возникло недовольное лицо Дюка.
– Твоя задница не умеет сидеть на месте, да? – он был зол. Я наконец-то его вывела из себя. – Рот открой.
– Зачем? – мне не понравились его руки, то, что они были горячие, очень горячие, и я чувствовала это через одежду. Так всё и начинается, так и сгорают заживо! Я попыталась вырваться и отойти.
– Ты что?
– Отойди от меня, – я попыталась оттолкнуть его. – Отпусти! Отойди! Твои руки!
Я вывернулась и подалась назад, хотелось отойти как можно дальше. Успеть отойти.
Дюк удивленно прислонил руку к щеке и понял, о чем я.
– Все нормально, просто на улице холодно, и я устал тащиться за тобой обратно.
– Не подходи ко мне… Не приближайся.
Дюк поднял руки в попытке меня успокоить.
– Анна, все нормально, со мной все в порядке. Руки горячие, потому что мне жарко, а на улице холодно, и я … немного пользовался Связью. Я не загорюсь, успокойся.
Я молчала и, сколько могла, пыталась разглядеть его сквозь мутное облако перед глазами. Он шагнул вперед, а мне деваться было больше некуда – спиной я подпирала стену.
– Давай ты не будешь брыкаться лишний раз. Открывай рот, я сбегал кое за чем, тебе понравится и полегчает.
– Что мне должно понравиться? Клади сюда, – я вытянула ладонь, так, чтобы Дюк не мог подойти еще ближе. Ладонь дрожала от испуга и слабости. Предательски дрожала и выдавала меня с потрохами.
Дюк тяжело вздохнул и положил мне в руку что-то круглое и маленькое.
– Наркота?
– Глотай уже, а.
– Отойди от меня подальше, и я проглочу, идет?
– Да все со мной нормально! – прикрикнул он и тут же прокашлялся. Неужели и правда, неужели я была права? Но Дюк выдохнул и отошел, а я одним махом заглотила неизвестный шарик.
– И что… – Я хотела было усомниться в добытом препарате, но в голове разом прояснилось. – Что это?
– Ну, почти наркота, последнего поколения. А теперь давай погнали, я хочу покинуть уже эту лестницу, она мне сниться будет.
– Но… что?
– Анна, шагай, я тебя прикончу, если не пойдешь, честное слово.
И я с радостью зашагала. На время забыла даже о сломанном носе. Серый лестничный пролет довольно быстро оказался позади, половины дороги я даже не помнила. Вот только пришлось ждать, пока Дюк отдохнет в раздолбанном холле здания. Плитка вокруг отвалилась от стен, лифты были опечатаны, а на полу везде валялся мусор. Это несколько контрастировало с идеально чистым и новым этажом Кроу.
– Почему ты себе тоже такую таблетку не раздобыл?
– Твоих денег хватило только на одну. Ненавижу тебя. Сдался тебе этот шоколад, будь он неладен.
– Стоп. Так это все-таки ты меня обчистил?! Где ключ?
– У меня, я забрал его, чтобы не стащил кто-нибудь еще. Мало ли кто может ошиваться в этом месте. А деньги… Да, я все потратил, чтобы тебе стало прикольно. Кстати, у этой штуки сказочный отходняк. Так что, – он тяжело поднялся и выдохнул, – идем, познакомлю тебя кое с кем, пока тебя не накрыло с двойной тяжестью.
Контора Кроу стояла на улице 1157, улице офисов. Сюда я ходила на распределение земель, в соседнее здание. С тех пор для многих это место стало синонимом жестокого разочарования и разрушенных надежд. Здесь сотням людей сообщали, что после всей бюрократической волокиты, после всей беготни с доказательством, что ты прибыл сюда официально, что ты работал на благо новой планеты, что ты достоин, после всех унижений и снисходительных взглядов мерзких рож, мы узнавали, что земли уже распределены. Но не среди нас, новых поселенцев. Корпорации выкупили все самые лучшие места. Нам могли предложить лишь квартирку в пятидесятиэтажной высотке, либо халупу рядом с производством. Все, что нам обещали, когда мы летели сюда, оказалось ложью. Планета была куплена с потрохами. Мы были куплены с потрохами. Мы и наши дети.
– Ненавижу это место, – отозвался Дюк, обходя редких прохожих. Мимо по дороге сновали редкие автомобили.
– Все его ненавидят. Наверное, поэтому Кроу осел тут.
– Дерьмо к дерьму.
– Точно.
В чем суть обладания Связью? Каково это – быть асептом? А в том, что передвигаться по городу тебе можно только на своих двоих. Управлять автомобилем нельзя – ты можешь всех убить. Ездить на общественном транспорте нельзя – ты можешь всех убить. Если попытаешься нарушить правила – тебя тоже накажут. Могут сослать куда подальше или запереть. А могут и убить, но это если ты уже совсем слетел с катушек и тебя признали реально опасным. Признание опасным, как правило, происходит молниеносно.
По этой самой причине мы шли вот уже около часа. Потому что зачем строить города компактно, когда вокруг такая огромная, еще не загаженная планета? Теперь можно строить где угодно и сколь угодно широко. Когда Земля щедро поставляет ресурсы, когда и местных ресурсов достаточно для производства.
Вначале нам это нравилось. Широкие проспекты, тротуары, где никто никого не толкает, потому что места полно. Огромные парки – супер, это было обалденно. Но когда нам запретили пользоваться транспортом, то мы мигом учуяли все прелести этих долбанных проспектов и огромных городов. А когда в парках начали погибать растения, то стало совсем не по себе. Айх превратился в одну большую серую недружелюбную махину.