Бесконечная борьба
Шрифт:
На миг у него возникло тревожное ощущение, как будто он передал ложные сведения. Ведь на самом деле он не владел ситуацией и сомневался, что у Соодлил появится хоть малейшее желание разобраться с ней.
Потом ощущение прошло. Собственно говоря, какое это имеет значение? Что могут нунулийцы сделать людям? Ничего... Так во всяком случае ему казалось. Все еще думая о своем, он обогнул куст, вышел из-за него... и замер, не в силах оторвать взгляд.
"Вот это - да!" - думал он.
Соодлил стояла на краю шоссе, наблюдая за нескончаемым потоком машин. Она была всего лишь метрах
Модьюн сделал шаг по направлению к ней - и тут она обернулась. Мгновенно то, что так поразило его с первого взгляда, еще больше усилилось.
Впечатление бьющей через край жизни! Оно просто ошеломило. Девушка смотрела на него и улыбалась. Потрясающе красивая улыбка! Вот она стоит перед ним в своей довольно нелепой одежде - брюках и рубашке - но зато золотые волосы разметались по плечам, голубые глаза - до того яркие, что, кажется, светятся изнутри, губы слегка приоткрыты, и все вместе производит до того ослепительное впечатление, что оно граничит... но с чем?
Этого Модьюн не знал. Он никогда еще не видел настоящей земной женщины в полном расцвете красоты. Впечатление было таким неожиданным еще и потому, что несколько недель назад, когда они виделись в последний раз, она казалась заметно меньше. И еще в ней ощущалась какая-то вялость, которую Дода приписывал необычно быстрому росту клеток. Ну и, конечно, действию лекарств.
Теперь от вялости не осталось и следа.
Девушка так и лучится здоровьем. Глядя на нее Модьюн ощущал ровное, ни на миг не прекращающееся биение жизни. Загадочное видение произнесло серебристым голоском:
– Экет познакомил меня с твоим посланием людям. Это и есть твоя проблема?
Модьюн понял, что она обладает собственным мнением, и поспешно сказал:
– Скорее, часть проблемы. Давай сядем в машину, остальное я расскажу по дороге.
Его беспокоило, что он явно опаздывает вовремя вернуться домой. Так что, чем скорее они тронутся в путь, тем лучше.
Соодлил не стала возражать, и он подозвал свободную машину. Они сели и Модьюн начал свой рассказ: как его приняли за обезьяну, как он из любопытства не опроверг этой ошибки и как в результате его приговорили к домашнему аресту за то, что он занял жилое помещение, воспользовавшись чужим именем.
Когда Модьюн исчерпал краткий перечень своих приключений, Соодлил спросила:
– Тебя приговорили к двадцатидневному заключению?
– Да.
– И ты уже отбыл восемнадцать дней?
– Ну, да, - ответил он с недоумением, чувствуя, что она к чему-то клонит.
– Неужели ты думаешь, что так уж важно отсидеть ровно двадцать дней?
– спросила девушка.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Да им же просто понадобилось двадцать дней, чтобы провернуть какое-то дело, имеющее отношение к тебе. Вот они и решили на это время вывести тебя из игры - ведь так?
Совершенно неожиданная мысль! Но Модьюн быстро пришел в себя.
Сто они могли делать три недели? Разве им не хватило бы трех дней?
Он помолчал и добавил:
– По-моему, приговор просто-напросто соответствует моему проступку.
– Значит, ты считаешь, что многие
Последовала красноречивая пауза, а потом Модьюну пришлось признать, что он вовсе так не считает и вообще очень сомневается, что кого-то еще когда-нибудь судили за подобное "преступление".
Он медленно сказал:
– Не спорю, это выглядит странно, но что они могут сделать? Что может сделать их комитет?
На безмятежном лице Соодлил застыло такое выражение, как будто она старается решить какую-то трудную задачу. Но после этих его слов она лучезарно улыбнулась И сразу же снова стала умопомрачительно красивой.
– Ты прав, - согласилась она - Действительно, здесь нет никакой проблемы. Мне просто стало любопытно - вот и все
Модьюну не очень понравилось, как легко она отмахнулась от проблемы после того, как выдвинула такой серьезный довод.
И тут он вспомнил, что время стремительно уходит.
– Вот что я решил, - сказал он.
– Впредь не делать ничего такого, что могло бы создавать проблемы.
– Вполне разумное намерение, - одобрила Соодлил.
Ее реплика прозвучала вполне благожелательно, поэтому момент показался Модьюну вполне подходящим для того, чтобы выдвинуть свое предложение. И он напомнил ей уже сказанное раньше - о том, что нунулийцы считают Землю завоеванной.
– В старые времена, еще до того, как человечество достигло нынешнего совершенства, пришлось бы объявить войну и изгнать захватчиков с нашей планеты. У меня такое чувство - признался он, - что они добились победы обманным путем, и этот обман - проявление глубокой порочности, с которой нельзя мириться. И все же, остается признать, что все это - дело прошлое, как сказали бы мои друзья - животные.
– Согласна, - вставила Соодлил.
– Так вот, - он закончил мысль, - придется нам провести здесь еще пару дней под видом обезьян, чтобы не раздражать человекогиен.
Последовала короткая пауза. Слышался только шум мотора да шорох шин. Потом Соодлил сказала с какой-то странной интонацией:
– Но я-то - не обезьяна.
Ее ответ слегка изумил Модьюна. Довод был настолько неоспоримым, что ему самому никогда бы не пришло в голову выдвигать его. Теперь ему пришлось сделать то, что раньше он посчитал излишним - восстановить в памяти все, что уже рассказывал ей, и попытаться понять, что могло вызвать у Соодлил такую реакцию. Никаких сомнений в логичности его повествования не возникало. Он четко объяснил ей, в каком затруднительном положении оказался, и какой выход ему удалось найти.
– Вечно вы, мужчины, придумаете что-то несусветное, - продолжала Соодлил.
– Выход совершенно очевиден, - на этот раз мы приезжаем как люди, и это автоматически положит конец всем предыдущим проблемам. И будем считать вопрос решенным.
Сидя с ней, Модьюн чувствовал себя не в своей тарелке.
Да, с логикой у нее явно неважно. Но в голосе девушки прозвучали такие нотки, что ему стало ясно возвращаться к этому вопросу не стоит. И поскольку он исходил из принципа полного уважения ее точки зрения и вообще точки зрения любого собеседника, то на этом проблема была действительно исчерпана.