Бесконечная борьба
Шрифт:
Новобрачные бродили по комнатам и, глядя на Соодлил, можно было поверить, что она совершенно счастлива. Наконец, они добрались до кухни, и девушка со значением произнесла:
– Нам даже не придется выходить из дома, чтобы поесть!
Модьюн понял мысль. Но ему казалось, что она ошибается, не принимая в расчет некоторые отрицательные последствия.
Девушка продолжала.
– Как тебе известно, достигнув таких размеров, мы обрекли себя на множество унизительных отправлений. Еда и последующее удаление отходов жизнедеятельности. Сон пустая трата времени.
Модьюн медлил с ответом.
– Нельзя забывать, что нунулийцу наверняка известно, где я, а, может быть, он уже знает, что и ты тоже здесь.
– Весь ход истории подтверждается, - возразила Соодлил, - что вникать в подобные вопросы - неженское занятие. Раз уж мы опустились на более низкую ступень эволюции, тебе и карты в руки.
И тут Модьюн наконец прозрел. Соодлил всегда славилась исключительно женственным восприятием. Очевидно, осмыслив свое новое положение, она уже выработала соответствующую философию - и вот результат. Интересный случай. Но она не учла одну вещь - если реакция нунулийцев все же последует, ей она угрожает в такой же степени, как и ему.
Девушка заглянула в шкафы и, наконец, удовлетворив любопытство, повернулась к Модьюну.
– Вот мы и обследовали дом, - сказала она.
– Что будем делать дальше?
Модьюн объяснил, что было бы неплохо попутешествовать. Только он считает, что нужно подождать несколько дней. На самом деле, он собирался выждать, пока не исчезнет срок приговора, но не стал говорить об этом. Соодлил терпеливо выслушала его и снова спросила:
– Все это прекрасно, но что мы будем делать прямо сейчас?
Нельзя сказать, что Модьюн растерялся. Просто ему нужно было приспособиться к ее неотложной потребности чем-то немедленно заняться. Он попробовал сформулировать кое-какие предложения.
– Можно предаться обмену философскими мыслями, начал он, - как это принято у нас за барьером.
Но Соодлил тут же перебила его.
– В этом теле мысли создают совсем другие ощущения, - сказала она, дернув плечиком.
– Тогда, - продолжал Модьюн, - можно просто посидеть или полежать, или почитать - в кабинете есть книги - а потом пообедать. Вечером, может быть, - посмотреть телевизор. Ну и в конце концов, конечно, лечь спать.
– Что, сидеть просто так - и все?
– в ее голосе прозвучало удивление. Но задав вопрос, она увидела выражение лица Модьюна и должно быть, поняла, что ему тоже знакома эта проблема.
Она медленно произнесла.
– Я ощущаю в мозгу... какое-то возбуждение. Как будто каждый звук, каждый образ, ощущение земли под ногами или прикосновение ветерка к коже - все раздражает нейтральные участки мозга, регулирующие двигательную активность. Пока только запахи и вкусовые ощущения не порождают прилива энергии. Но от всего остального мне хочется двигаться.
– Она посмотрела на него.
– Что ты скажешь на это?
Модьюн успокаивающе улыбнулся.
– Ты, наверное, заметила, что ощущения усилились после выхода из-за барьера. Поэтому нервная система действовала как хорошо отлаженный механизм. Но здесь, он огляделся, - этот дом, этот город, эти люди, - все в новинку, все возбуждает, несмотря на заурядность. У тела свои желания - вот что нужно понять и усвоить. На то нам и дан столь совершенный в философском отношении ум, чтобы их сдерживать. А пока, - закончил он, - почаще закрывай глаза. Если и это не поможет, встань и потанцуй, как это делают звери. Я сам часто прибегал к этому способу, пока сидел под домашним арестом. Очень помогает, особенно, если музыка подходящая.
По выражению лица девушки, Модьюн понял, что его слова были восприняты без энтузиазма. Тогда он поспешно сказал:
– Может быть, ты сама что-нибудь предложишь?
– Почему бы нам не попробовать секс?
– вдруг спросила Соодлил.
– У зверей это всегда занимает часа полтора, так что можно будет протянуть время до обеда. А когда пообедаем, подумаем, чем заняться вечером.
Модьюну показалось, что сейчас рановато для секса. Почему-то у него сложилось впечатление, что секс - это занятие, больше подходящее для позднего вечера или раннего утра. Но он уже понял, что Соодлил очень трудно дается вживание в новое тело. "Секс, так секс", - подумал он, шагая за ней в просторную спальню. На пороге уютной комнаты он добродушно сказал:
– Дода считает, что в древний период истории, когда мы еще не были полноценными людьми, только немногие так называемые праведники могли обходиться без полового акта. По-видимому, то что сделали с нами нунулийцы, привело к развитию у всех людей такого же праведного - я полагаю, что это слово соответствует понятию "философский" чувства. Поэтому нам и удалось совершить переход от человекозверя к истинному человеку.
Когда он закончил эту тираду, ему пришла в голову еще одна мысль.
– Скажи-ка, у тебя точно такие же половые органы, как у самок человекозверей?
– спросил он.
– Досконально сравнивать мне не приходилось, ответила Соодлил.
– Но, насколько я смогла заметить, внешне все довольно похоже.
– В свое время я постарался детально обследовать нескольких самок, - сказал Модьюн, - так что теперь могу сделать совершенно точное заключение.
– Вот и отлично, - отозвалась она.
– Действительно, очень похоже, - сообщил он через несколько минут.
– Есть только одно отличие, - у самок животных я наблюдал обильные выделения, а у тебя их почему-то не видно.
– Я тоже кое-что заметила, - сказала Соодлил.
– Твой орган не становится твердым, как у тех самцов, за которыми мы наблюдали. Помнишь?
– Возможно, эти признаки проявляются в процессе деятельности, предположил Модьюн.
– Давай-ка лучше приступим.
Но попытка секса, которую предпринял Модьюн, очень скоро завела их в тупик. Они катались по постели, то и дело вздрагивая и поеживаясь - соприкосновение обнаженных тел пугало их, и только любопытство придавало решимость. Наконец, они отодвинулись друг от друга в полном недоумении.