Бесконечная борьба
Шрифт:
В нескольких шагах от него стоял высоченный, метра два с половиной ростом, человек-гиена. В руке он сжимал пистолет.
– В чем дело?
– спросил верзила каким-то странным голосом. И вдруг пошатнулся, тело его дернулось, пистолет вывалился из поднятой руки и, лязгнув металлом, упал на асфальт.
Это прозвучало как сигнал. Человек-гиена рухнул на колени и просипел:
– На помощь!
Модьюн н мог бы ему помочь, но застыл на месте, внезапно парализованный нахлынувшим чувством вины.
Так вот что за ощущение промелькнуло
Надо же! Какой-то участок его мозга расценил шум за спиной как опасность или уловил в мыслях гиены угрожающие намерения. Но что совершенно убило Модьюна, так это агрессивность, с которой он парировал угрозу.
До сих пор жизнь его мирно протекала под знаком философии полного, абсолютно полного ненасилия. Ему еще никогда не приходилось использовать боевое внушение, хотя его мозг владел подобными методами.
Значит, так по-звериному безрассудно среагировало его тело.
"Этого еще не хватало!- подумал он.
– Теперь придется быть начеку."
Пока он размышлял, человекозверь перекатился на бок и теперь скорчившись лежал на тротуаре, то и дело вздрагивая и издавая стоны. Модьюн подошел к нему и с сочувствием оглядел страдальца. Увидев пистолет, который отлетел в сторону, он поднял его и осмотрел. Оказалось, что пистолет заряжен; в магазине была пуля.
Он не знал, что и подумать, и на всякий случай спросил:
– Где ты взял оружие?
Никак ого ответа, только стоны.
Модьюн не отступал:
– Разве огнестрельное оружие еще производят?
На этот раз он услышал сдавленный ответ:
– Бога ради! Я умираю, а ты тут пристаешь с дурацкими вопросами...
Значи т, все не так уж страшно. Прежнее чувство тяжкой вины отошло на задний план. Оно еще не исчезло совсем, но уже начало терять свою остроту. "Хорошо, что из всех доступных методов внушения я использовал только газ,"- с облегчением подумал Модьюн.
Теперь гиена переживала жесточайший приступ колик. Возможно, дело осложнилось сильной изжогой и целым букетом других болезненных ощущений, от которых страдают люди и животные при избытке газа в организме.
Что ж, это неприятно, даже мучительно, но не смертельно.
– Часок- другой, и тебе полегчает, - пообещал Модьюн.
– Правда, у меня есть сильное подозрение, продолжал он, опуская пистолет в карман, - что ты собирался выстрелить. Выходит, ты - потенциальный убийца, так что придется выяснить твое имя...
Модьюн был почти уверен, что добровольно гиена не ответит, и поэтому произвел необходимое мысленное воздействие.
– Глайдил, - простонал человек- гиена.
– Ладно, Глайдил, - сказал Модьюн, - Я больше не собираюсь нарушать неприкосновенность твоего сознания. Поэтому пока не буду ни о чем тебя спрашивать. Что-то в этом мире не так, только мне не верится, что именно ты за это в ответе. Но когда я решу, что делать, то буду знать, где тебя найти.
С этими словами он отвернулся и шагнул влево;
Когда Модьюн снова оказался на улице рядом с входом в здание, четверка друзей как раз выскочила из дверей. Увидев модьюна, лис Наррл с облегчением вздохнул. Все остановились.
Несколько минут звери говорили хором, так что Модьюну с трудом удавалось выудить из этого урагана слов хоть какие-то сведения. Они уже совсем решили, что потеряли его. Модьюн задумчиво оглядел всех четверых. Они казались такими простодушными, что ему ничего не оставалось, как поверить им на слово. Что бы ни случилось, они здесь ни при чем.
"Похоже, что все очень просто, - размышлял он. Я совершенно случайно вышел в боковую дверь, как раз в то мгновение, когда они - во всяком случае, по их словам отстали, засмотревшись на что-то. А когда они снова повернулись, меня уже не было. Только вот откуда взялся на заднем дворе человек-гиена, да еще с пистолетом? Совпадение? Едва ли. Но, с другой стороны никто не знал, кто я такой и где нахожусь. Значит, остается единственный вывод: это совпадение."
Модьюн почувствовал, как от этой мысли напряжение в теле стало спадать.
Он проводил взглядом четырех приятелей, которые поспешили на заседание. На движущемся тротуаре они добрались до проезжей части и кто- то из них подозвал машину. Вот они втиснулись в нее, дверцы захлопнулись. Через мгновение машина влилась в поток транспорта и скрылась из виду.
Модьюн шагал по направлению к домам-террасам. На душе у него было спокойно и немного грустно. Эта грусть слегка озадачивала его.
" До чего же удивительно устроены человеческие тела," - думал он. Как ни странно, его тело скучало по четверке друзей. А когда они были рядом, даже ощущало нечто похожее на счастье. Теперь ясно, почему в прежние времена в головах у людей творилась такая неразбериха. Модьюн не мог понять только одного - почему обучающие машины не сумели уберечь его от подобных ошибок. Тот, кто составлял программу, должно быть, уже забыл все эти подробности. Или, напротив, знал и умышленно скрыл.
Нельзя сказать, чтобы эта неувязка всерьез насторожила его, но, подходя к улице, где уже поселились его приятели и где собирался поселиться он сам, Модьюн продолжал недоумевать. Он с облегчением увидел, что домик по соседству с ягуаром и медведем еще свободен.
На этот раз Модьюн не стал тратить время на пререкания с компьютером. Он просто применил один из методов мысленного воздействия на неодушевленные предметы - и электрические контакты замкового устройства, которые в обычных условиях отличались высокой надежностью, мгновенно расплавились. Поскольку он действовал исключительно аккуратно эта операция не повредила миниатюрного щита управления, связанного с удаленным компьютером, который ведал всеми автоматизированными процессами в жилой ячейке. Затем он повернул ручку, толкнул дверь и она распахнулась.