Бесконечная дорога к солнцу
Шрифт:
Я посмотрел на предложенное место, но мои ноги как будто приклеились к полу. Затем я бросился в омут с головой.
— Джейсон. Так меня зовут. Не Джексон, — медленно, боясь того, что могу увидеть, я перевел взгляд на Скайлара.
В его зеленовато-синих глазах проступило любопытство и нотка смятения.
— Я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать.
Я испустил шумный и протяжный вздох, затем подошел к дивану, плюхнулся рядом с ним и закрыл лицо руками. Я так устал. Все мое тело ныло.
— Я поделюсь с тобой кое-чем, но умоляю оставить это при себе. Если кто-то здесь узнает
Скайлар дотронулся до моей руки. Огромной части меня хотелось оттолкнуть его руку, но другая часть впитывала это и упивалась предложенным утешением. Леви, единственная поддержка во всем этом, которая у меня была, находился за сотни километров отсюда, в другом городе с женой и детьми. Разве так уж неправильно жаждать подобного утешения? Я был таким одиноким, таким напуганным, таким переполненным отчаянием, что в большую часть дней не знал, куда себя девать.
— Я обещаю, — прошептал Скайлар. Вся игривость, которую он неизменно носил в себе, скрылась без следа.
Я перебрал слова, вертевшиеся на моем языке, высвобождая их и зная, что потом уже не смогу взять их назад.
— Назначенный тебе субъект для исследования. Морган Аткинсон.
— Кингстонский Душитель, да?
Я содрогнулся, ненавидя данное Моргану прозвище.
— Что с ним? — такой невинный вопрос.
— Он мой муж.
Глава 10
Скайлар
Весь воздух словно покинул комнату. Такое чувство, будто я сидел в вакууме, пока переваривал признание Джексона... нет, Джейсона.
«Он мой муж».
Эти три простых слова резонировали в безмолвной комнате, и их воздействие было таким мощным и невероятным, что они сокрушили мою способность ответить немедленно.
Я редко лишался дара речи.
Джексон — Джейсон — безудержно дрожал, его лоб блестел от слоя пота. Я крепче сжал его руку — жалкая попытка приободрить.
— Твой муж — Кингстонский Душитель? — как только этот вопрос слетел с моих губ, я почувствовал себя дураком. Никто не стал бы шутить на такую тему, но все кусочки пазла до сих пор складывались в моей голове, и мне было нужно, чтобы он подтвердил.
— Так и было. Ну, есть, — он покачал головой, потер свое лицо. — Я в процессе развода. Естественно.
— Пресвятые какашки, — это было сюрреалистично, и все же когда я изучал сидевшего передо мной мужчину, зная его колючий характер и задерганность, тяжесть, которую он всюду носил с собой, это имело какой-то извращенный смысл. — Прости. Я просто... вау.
Когда он заговорил вновь, слова просто полились друг за другом. Его тело было напряженным, на подбородке подергивался мускул
— Со дня его ареста и на протяжении всего судебного разбирательства я вел непрекращающуюся битву с новостными репортерами и СМИ. Они не знают покоя. Всем подряд нужно интервью. Кого-то одного недостаточно. Им нужно больше, больше и больше. Знал ли я? Были ли какие-то
Он глянул на меня из-за своих ладоней, обреченность и отчаяние окрасили черты его лица, прежде чем он опять накрыл лицо руками.
— Я был профессором истории в университете Квинс в Кингстоне. У них не было выбора, кроме как уволить меня, потому что весь универ превратился в цирк. Это мешало всем. Я приехал сюда в попытке убраться от всего этого. Постараться вновь обрести почву под ногами. Двигаться дальше. Отпустить это все.
Он рассмеялся, но в этом звуке не было веселья.
— Как будто это так просто. Я изменил имя, надеясь сохранить некоторую анонимность. Административный персонал в здешнем университете — единственные, кто знает правду. Они наняли меня по условному договору. Им всем пришлось подписать соглашения о неразглашении, и мы просто каждый день надеемся, что я останусь спрятанным. Пока что все хорошо. Но выяснить довольно просто. Популярность Моргана в новостях наконец-то утихает, но...
— Но ты знал, что я сложу два плюс два.
Он кивнул, все еще не показывая лицо.
— Это было неизбежно.
Я еще раз погладил его по руке, затем убрал ладонь и положил ее на свои колени, не зная, куда себя девать.
— Я не знаю, что сказать. Такое чувство, что я должен что-то сказать, и обычно я не лишаюсь дара речи. Я хорошо умею говорить, но...
Это немыслимо. Мой учитель. Доктор Палмер — который не был доктором Палмером — парень, на которого я запал, с которым я флиртовал, оказался мужем Кингстонского Душителя. Иисусе. Как такое вообще возможно? Он жил с ним, ел с ним, спал с ним. Это какой вообще уровень извращенности?
Джейсон потер свое лицо, и от него исходили волны капитуляции. Я не знал, что делать. Каков протокол в подобных ситуациях?
— Я даже не знаю, как тебя теперь называть. Доктор Палмер? Могу я звать тебя Джейсоном?
— Палмер — это моя фамилия. Была моей, пока я не стал его мужем и не изменил фамилию. Мне все равно, как ты будешь меня называть. Главное не называй меня Джейсоном в чьем-либо присутствии.
— Не буду. Обещаю. Знаю, ты думаешь, что я какой-то болтливый парень, который не знает, когда надо заткнуться, но клянусь, я ни с кем этим не поделюсь. Я понимаю. Ну то есть, само собой, мне не понять. Я никак не могу знать, что ты чувствуешь, но я понимаю потребность в скрытности.
Он кивнул, не поднимая головы.
— Спасибо, — затем: — Я так не думаю.
— Что?
Длинная пауза.
— Что ты какой-то болтливый парень, который не знает, когда надо заткнуться. Ты правда много говоришь, но мне нравится тебя слушать. Особенно про твои путешествия. Это... оживляюще.
Его комментарий вызвал улыбку на моем лице, которая казалась неуместной в такой напряженной атмосфере. Желание сделать все лучше и убрать тяжелый настрой было для меня рефлекторным, но сейчас не тот момент, когда мою бодрость оценят. Я это понимал.