Бесконечная любовь

Джеймс М. Р.

Это так приятно. Его сильное, мускулистое прижатие ко мне, тепло его кожи, его мужской запах наполняют мои чувства. Не желая того, я немного извиваюсь, и в мгновение ока Иван перекатывается на меня, прижимая меня к спине, утыкаясь носом в мою шею.

Я замираю, мое сердце колотится, когда он вдыхает, его щетина касается чувствительной кожи моего горла и заставляет все мое тело напрягаться. Его бедра прижаты к моим, его член твердый у моего живота, и я чувствую, как колотится его сердце у моего.

Я не совсем уверена, что он проснулся. Он опирается на локти

по обе стороны от меня, дышит неглубоко, его бедра мягко покачиваются, когда он втирается в меня. Это пульсирующее желание, которое продолжает переполнять меня при каждом его прикосновении, отвечать ему, и я понимаю с приливом жара, который ползет по моей шее, что, если бы я могла раздвинуть ноги шире, я бы это сделала.

— Шарлотта… — Мое имя — сонный шепот, выдыхаемый мне в шею, и я чувствую, как мое сопротивление ему исчезает. Я мокрая, жаждущая его, и с последними остатками самообладания я тянусь вверх, пихая руки ему в грудь, пытаясь и полностью разбудить его, и оторвать от себя.

— Отвали, — рявкаю я, и Иван поднимает голову, сон исчезает с его лица, когда он моргает на меня.

Он принимает наше положение, — он плотно прижат ко мне, мои ноги зажаты между его, а его член прижат ко мне. Медленная, насмешливая ухмылка дергает уголки его рта, и я смотрю на него, когда он улыбается мне сверху вниз.

— Почему? — Лениво спрашивает он, и я начинаю говорить ему, что это не его дело. Но темное веселье в его выражении лица говорит мне, что он не будет удовлетворен этим, пока не услышит, как я говорю ему правду.

После того, как я так разозлилась на него за всю его ложь, я думаю, это меньшее, что я могу сделать.

— Если ты не перестанешь трогать меня… — Слова вылетают шепотом, сдавленно и напряженно. — Я попрошу тебя снова меня трахнуть.

Иван резко втягивает воздух, его бедра качнулись в меня, как будто то, что я только что сказала, ударило его физически. Я чувствую, как он пульсирует напротив меня, чувствую, как его тело на мгновение прижимается к моему, его глаза темнеют от той же отчаянной потребности, которую я чувствовала с прошлой ночи. Это похоже на пытку, и есть странное удовлетворение в том, что он чувствует то же самое.

Я хочу использовать это против него. Использовать это как оружие, поставить это между нами, как щит, как я пыталась сделать, когда я опускалась на него. Свести то, что между нами, к низшей, грязной потребности. Но он не позволит мне этого сделать. Я уже знаю это с того последнего раза. И я чувствую, что то, что есть, может слишком легко выйти из-под контроля.

Это больше, чем это, и мы оба это знаем, даже если никто из нас не скажет этого вслух.

Иван тяжело сглатывает, его горло движется, когда он смотрит на меня сверху вниз, его тело внезапно становится неподвижным напротив моего.

— Ты поверишь, что все было по-настоящему, если я это сделаю?

Вопрос звучит как хриплый хрип, но в нем есть мягкость, искренность, которая ранит меня за живое. И снова я не могу дать ему ничего, кроме правды, даже когда он лгал мне так много раз.

Даже если было бы приятно на мгновение наказать

его, сказав ему «да», когда я знаю, что ответ «нет». Это было бы больно мне позже, после. Когда он поймет, что я солгала. Что я что-то отняла у него в отместку за то, что он отнял у меня. Я должна хотеть этого больше, чем сейчас. Я должна это сделать. Но я не могу заставить себя, и поэтому я знаю, что все зашло намного дальше, чем следовало.

Моя нерешительность — это все, что нужно Ивану в ответ. Но он не двигается, его взгляд становится жестче.

— Ответь мне, — грубо говорит он, и его пальцы касаются моего подбородка, заставляя меня посмотреть на него. — Это было бы правдой для тебя?

Я прикусываю губу, покачивая головой, одним быстрым, коротким движением. И так же быстро Иван отстраняется от меня, скатываясь с кровати. Я вижу свидетельство его возбуждения, нависающее спереди его штанов, но он игнорирует это, шагая туда, где его одежда разбросана по стулу. Он хватает ее в руку, направляется в ванную и сильно хлопает за собой дверью.

Я чувствую, как слезы жгут мои глаза, глядя, как он уходит. И я не могу понять, почему я собираюсь плакать из-за мужчины, к которому я вообще никогда не должна была испытывать чувств.

19

ИВАН

Я спал лучше, чем когда-либо за долгое время. Я не был уверен, почему так, пока не проснулся на Шарлотте и не понял, что, должно быть, произошло.

Я провел ночь, свернувшись калачиком вокруг нее. Впервые, насколько я помню, я спал рядом с женщиной всю ночь, и это ничего не значило. Ничего для нее, по крайней мере.

Когда я спросил, будет ли это по-настоящему, ее покачивание головой было похоже на нож, который снова прорезал меня, такой горячий и острый, что я почти ожидал увидеть свою кровь на ее руках. Физический порез, возможно, был бы менее болезненным.

Напряжение между нами так же сильно, как и всегда, когда мы уходим. Я резок с ней, мое разочарование сводит меня с ума, и нет никакого решения. Ни одного, которому я готов поддаться, во всяком случае. Я кончил в душе вчера вечером и снова этим утром, прежде чем одеться, после того как оставил ее в постели, но это как поглаживание зудящего места, которое хочется почесать. Это едва снимает остроту.

Все, что меня удовлетворит, — это она. И я отказываюсь трахать ее снова, пока она не признает, что хочет именно меня. Вот так, таким, какой я есть.

Эти мысли терзают меня весь день, только разжигая мое и без того горькое настроение. Но все это вылетает из моей головы, когда мы останавливаемся в мотеле «Звездный вид» на ночь, единственном в городе с одним красным фонарем, через который мы только что проехали, и я вижу две знакомые фигуры, прислонившиеся к серебристой Акуре.

Я знаю эту машину. И я узнаю своих братьев, даже с того расстояния, на котором мы находимся, когда я замедляюсь.