Бесконечная любовь
Шрифт:
Я чувствую, как горло Ники движется против пистолета, но его взгляд полон презрения, когда он смотрит на меня.
— Я не настолько глуп, чтобы думать, что короткое время, которое мы будем свободны, стоит той смерти, которую устроит Лев, когда нас поймают.
— Я же бегу. А ты только что пытался заставить меня отдать Шарлотту, говоря, что к тому времени, как отец снова придет за мной, я уже исчезну. Так, как ты думаешь, можно выбраться или нет?
Ники вздрагивает, и его взгляд скользит в сторону. Это единственное, что удерживает меня от того, чтобы быть полностью сбитым с ног бросающимся на меня Антоном, крик Шарлотты,
Как бы то ни было, меня отбрасывает в сторону, мой палец нажимает на курок моего пистолета, и пуля попадает в тротуар. Шарлотта кричит, и я слышу топот ее ног, когда она начинает бежать к машине. Антон поворачивается к ней, направляясь прямо, чтобы схватить ее, и я, не задумываясь, разворачиваюсь и всаживаю пулю ему в колено.
Он падает на землю, крича, хватаясь обеими руками за ногу, которую я только что ранил. Я вижу краем глаза, как Ники идет на меня, в одной руке нож, а другой он вытаскивает пистолет из-за пояса, и я размахиваю рукой в его сторону, стреляя не глядя.
Я не хочу убивать его. Я действительно не хочу. Но в этот момент единственное, что имеет значение, — это добраться до Шарлотты. Я слышу крик боли Ники, смешивающийся с криком Антона, и слышу, как он отшатывается и ударяется о тротуар, и я смотрю назад, чтобы увидеть Шарлотту, уже почти подходящую к машине, бросающуюся внутрь.
Я оглядываюсь назад, всего один раз. Ники держится за живот, кровь течет между кончиками его пальцев. Это может убить его, я знаю это, и я также знаю, что могу убить его прямо сейчас.
Я могу убить их обоих. Я могу положить конец одной трети угрозы для Шарлотты и для меня. Лев все еще был бы там, где он сейчас, вероятно, уже в Вегасе, и Брэдли все еще гнался бы за мной, но Ники и Антон были бы мертвы.
Мой палец касается курка. Я должен это сделать. Но я чувствую, как мои внутренности скручиваются при мысли о том, чтобы положить конец их несчастным жизням, которые они провели в качестве не более чем пешек, как ножи моего отца во тьме, и даже не особо острые.
Я мог бы сказать, что это было бы милосердием, но это не особенно похоже на это. И больше всего на свете я эгоистично не хочу, чтобы Шарлотта видела, как я их убиваю. Я не знаю, будет ли она смотреть на меня так же после этого. Сомневаюсь, что она это сделает. Любая искра желания и заботы, которая заставила ее поцеловать меня в ответ прошлой ночью, предложить мне кровать вместо того, чтобы оставить меня спать на полу, погаснет, увидев, как я делаю что-то столь жестокое.
Поэтому вместо этого я поворачиваюсь и бегу к ожидающей машине.
Шарлотта мертвецки молчит, когда я выезжаю со стоянки, оставляя двух мужчин, когда я выезжаю на открытую дорогу. Правда в том, что Ники, скорее всего, умрет к завтрашнему дню. Но, по крайней мере, она не видела, как я всадил в него последнюю пулю.
— Нам придется продолжать. — Я крепко сжимаю губы, глядя вперед на темную дорогу. Мой адреналин высок, поэтому сейчас я не чувствую усталости, но до того, как мы въехали на ту стоянку, я был измотан. Это снова настигнет меня в ближайшее время, и я действительно не знаю, что с этим делать. — Я не хотел просить тебя вести машину, тем более, что всегда есть вероятность, что кто-то будет у нас на хвосте, но это может быть неизбежно. Ники и Антон некоторое время будут не в строю, но Лев все еще может быть там, и они выяснили, в каких мотелях мы останавливаемся.
—
Я качаю головой.
— Во-первых, нам будет трудно найти что-то подобное здесь. Во-вторых, это открывает целый ящик других проблем: людей, которых можно допросить о нас, камеры, все это дерьмо, которое можно использовать, чтобы следить за нами.
— Мы не можем просто продолжать ехать прямо. — Шарлотта проводит рукой по волосам. — Даже если остановиться отдохнуть, мы будем истощены.
— Это возможно. Это будет неприятно, но мы можем это сделать. — Я пожимаю плечами, как будто каждая клеточка моего тела не стремится лечь прямо сейчас. Я бы даже с радостью лег на пол. Дни в бегах настигают меня, и я чертовски измотан.
— Почему бы нам не разбить лагерь? — Внезапно спрашивает Шарлотта, предложение приходит совершенно неожиданно. — Где-нибудь вдали от проторенных дорог. Мы же в Монтане, должны же быть места для этого, верно?
Предложение поражает меня, и я искоса смотрю на нее.
— Больше не боишься медведей?
Шарлотта морщится.
— Они уже в спячке, да? Скоро Хэллоуин.
Я пожимаю плечами.
— Большинство из них, наверное. Но ты серьезно? Ты хочешь этого?
Она опускает взгляд на свои колени, и я тут же жалею, что отнесся к этому легкомысленно.
— Я никогда этого не делала, — наконец говорит она. — Еще одна из тех вещей, которые я всегда хотела сделать, но не сделала. Например, настоящий кемпинг. Я, наверное, могла бы уговорить Джаз, Сару и Зои пожить в глэмпинге, но разбить палатку, собрать дрова и все такое? Они бы все покрылись крапивницей.
Моя грудь сжимается, когда я слышу, как она говорит о них. Я слышу печаль в ее голосе, тоску от осознания того, что она больше никогда не увидит своих друзей. И это моя вина. Эта мысль ощущается как дубина, избивающая меня до тех пор, пока я не чувствую постоянную боль в костях.
— Одно из тех дел из списка желаний, я полагаю. — Говорит Шарлотта, пожимая плечами. — И я понятия не имею, как будет выглядит моя жизнь после того, как я уеду из Вегаса с новым именем, так что…
Она замолкает, и я слышу в ее голосе напускную небрежность, когда она это говорит. Я вижу, что она боится того, какой будет ее жизнь после этого. И я едва ли могу ее за это винить.
— Давай сделаем это. — Говорю я ей и вижу, как она резко смотрит на меня, явно удивленная моим согласием. — Почему бы и нет? Немного холодно, но еще не слишком. — И мы можем обняться, чтобы согреться. Я почти говорю это, но останавливаюсь в последний момент. Я не хочу портить то, как она внезапно начинает улыбаться, с проблеском волнения на ее лице.
— Правда? — Спрашивает она, и я киваю.
— Нам придется остановиться за припасами. Я не думаю, что эта машина была оборудована для кемпинга. — Я ухмыляюсь ей, и она поднимает бровь.
— Мы их тоже украдем? — Лукаво спрашивает она, и я усмехаюсь, качая головой.
— Нет, я думаю, их мы можем просто купить.
Мы останавливаемся в следующем приличном городе, через который проезжаем, и заходим в круглосуточный Walmart, где должны продаваться палатки, фонари и все остальное, что нам может понадобиться. Я собираю все это вместе с едой и бутылкой вина, которые я спрятал среди припасов, и мы возвращаемся в машину, загружая все в багажник, прежде чем я снова заведу ее.