Бесконечная одержимость
Шрифт:
Я никогда не чувствовала себя так раньше.
Он останавливается, когда платье доходит до середины бедер, и его руки опускаются к моим коленям.
— Как ты себя чувствуешь, голубка?
Я беспомощно смотрю на него, мои губы приоткрываются, но ничего не выходит. Мой разум словно затуманен, и все, о чем я могу думать, — это о большем.
— Продолжай, — шепчу я, и на этот раз в его улыбке есть что-то знакомое.
— С радостью, голубка, — бормочет он, и его руки обхватывают мои колени, раздвигая их.
От этого движения платье поднимается выше по бедрам, задираясь кверху, когда он раздвигает мои колени и прижимает их к кровати, обнажая гладкую черную ткань между ними. Я внезапно благодарна, что выбрала черное, потому что чувствую, какая я уже мокрая, ткань прилипает к моим складкам, и не знаю, смогу ли я справиться с неловкостью, когда он увидит, как сильно я промокла, а он еще ничего не сделал.
— Прижми колени к кровати, — бормочет он, и еще один толчок тепла омывает меня, когда я слышу твердую команду, произнесенную этим богатым, ровным голосом. — Или как можно ближе к ней. — Он снова легонько надавливает на мои колени, напоминая о необходимости сохранять позу, в которой он меня расположил, а затем руки в перчатках начинают проводить по внутренней стороне моих бедер.
Я чувствую, как вздрагиваю от его прикосновений. Я не осознаю, как сильно прикусываю губу, подавляя любой возможный звук, пока его руки внезапно не останавливаются на самой верхней части моих внутренних бедер, и я открываю глаза, чтобы увидеть, что он смотрит на меня.
— Не молчи, голубка, — пробормотал он. — Я хочу слышать тебя во время всего этого. Каждый твой звук возбуждает меня. Стони, умоляй или кричи, если хочешь. Я буду наслаждаться всем этим.
Идея о том, чтобы заставить меня кричать в постели, звучит нелепо. Но я уже на грани того, чтобы застонать. Единственная причина, по которой я этого не сделала, заключается в том, что какая-то часть меня стесняется позволить ему услышать, как сильно я этого хочу. Как сильно он уже возбудил меня.
Но если он хочет это услышать…
Его руки сжимают мои внутренние стороны бедер, и я вдруг ощущаю твердое давление одного из его пальцев в перчатке между моих ног. По влажному материалу трусиков, прямо против шва моих складок, поглаживая их взад-вперед.
Задыхающийся стон вырывается на свободу. Я не могу сдержаться. Мои бедра выгибаются навстречу его прикосновениям, всплеск удовольствия прокатывается по мне от трения его большого пальца, трущего мои складочки друг о друга, о мой клитор.
Он хихикает, но теперь в этом нет никакого веселья. Это темный, грубый звук, звук мужского удовольствия, и когда он отводит большой палец, я задыхаюсь.
— Тебе это нужно больше, чем ты думаешь, голубка, — бормочет он, и его руки скользят вверх по моим бедрам, прямо под смятый бархат платья, зацепляясь за край трусиков, когда он начинает стягивать их. — Я заставлю тебя кончить очень сильно. А потом я заставлю тебя кончить снова.
Обещание в его голосе заставляет меня содрогнуться, хотя я все еще не верю ему. Но звучит так, будто он в это верит, и этого достаточно, чтобы заставить меня задуматься.
Он спускает трусики по моим бедрам, по ногам, и когда он снова раздвигает мои колени, возвращая в ту позу, в которой он устроил меня в первый раз, я чувствую первое искушение сопротивляться. Потому что между мной и его голодным взглядом больше нет ничего. Ничего, кроме его собственной маски, которая почему-то заставляет меня чувствовать себя еще более обнаженной, потому что он может видеть каждый влажный, набухший дюйм самой интимной части меня, но я не могу прочитать его лицо. Единственный намек на его эмоции — неизменная ухмылка на его лице, и меня обдает жаром, а пальцы впиваются в шелковый бархат одеяла.
Его глаза опускаются между моих бедер, вбирая в себя всю мою обнаженную, уязвимую плоть, и он облизывает губы. Как будто он голоден. Как будто ему не терпится поглотить меня.
Мои бедра приподнимаются с кровати без моей на то воли — это бессловесная мольба, мое тело умоляет о чем-то, чего у меня никогда не было и что я даже не могу себе представить. Но каким-то образом, подсознательно, что-то во мне, кажется, отвечает на это обещание в его улыбке, в его глазах, скрывающихся за маской.
Он придвигается ближе, растягивая свою длинную, мускулистую фигуру на кровати между моими ногами. С новой вспышкой жара я понимаю, что он все еще полностью одет, полностью прикрыт, за исключением нижней части лица и верхней части шеи, а я растрепанная и полураздетая, обнаженная по пояс. Его руки поднимаются вверх, большие пальцы в перчатках ложатся на шов моих складок, и я вздрагиваю от этого прикосновения, а с губ срывается еще один стон. Я снова слышу эту темную, урчащую усмешку, а затем он наклоняется вперед, его большие пальцы раздвигают меня, и его язык касается моей самой интимной плоти.
Я чувствую, как он, плоский и мягкий, влажный и горячий, проводит обжигающую линию вверх от моего входа к клитору. Моя голова откидывается назад, все тело реагирует на ощущения после стольких прелюдий, и я вскрикиваю, сама того не желая, дрожь удовольствия пробирает меня.
Это ощущение лучше, чем когда-либо я испытывала от рта и языка. И это только первое прикосновение.
Он слегка отстраняется, его большие пальцы скользят по моей мягкой плоти, и мне требуется все, чтобы не умолять его продолжать. Но я еще не дошла до этого. Не совсем.
— Я знал, что тебе это нужно, как только увидел тебя, — бормочет он, его голос низкий и темный, его дыхание обжигает мою чувствительную кожу. — Но я даже не представлял, насколько. — Он снова наклоняется ко мне, так близко, что я чувствую едва заметное прикосновение его кожи к своей. — Не сдерживайся, голубка. Ты можешь кончать столько раз, сколько захочешь. Я хочу, чтобы сегодня ты получила как можно больше удовольствия.
Он говорит это так, словно это само собой разумеющееся, что я кончу. Что я кончу снова, и снова. Раньше я ему не верила, но теперь, когда его язык снова скользит по мне и я чувствую, как очередная волна удовольствия обрушивается на меня, я понимаю его самоуверенность. Его уверенность. Потому что я собираюсь кончить, и я уже так близка к этому.