Бесконечное лето: Город в заливе
Шрифт:
— А как у вас там… — она сделала паузу. — В России?
Я вообще-то не совсем из России, ни этнически, ни территориально. Но говорить ей об этом не стал. Все равно для американцев, хоть и китайского происхождения, Россия простирается примерно до Швейцарии.
— В России уже скоро лето, — авторитетно сообщил я. — Температура вот-вот перевалит за плюс, сугробы уже не два метра, как обычно, а полтора максимум… муху недавно видели.
— Завтра Датч и Бенни с утра имитируют аварию, — четко и быстро сказала она. — Мы с Роком идем нырять, у нас уже есть кое-какой опыт в этом, тут глубина пустяковая, что-то около тридцати пяти метров… Если за нами следят, а Датч закладывается, что так оно и есть, то нападение последует либо после начала движения судна, либо на второй трети обратного пути.
Странно было смотреть на нее — худощавую, гибкую девчушку с холодными глазами, в которых отражалась луна, деловито выплевывающую военные термины и команды. Было в этом что-то неестественное, девушки должны говорить о платьях и свадьбах, морях и путешествиях, но никак не о боях, смерти и боли. Да, она могла думать как угодно, но это место совершенно точно не было раем.
— Но не исключена и атака во время нашего спуска — тогда на катере будет минимальное количество людей, — продолжала Реви. — Очень не хотелось бы налажать, опозориться и погибнуть — именно в такой последовательности. Поэтому отнесись к защите серьезно — ни ты, ни девчонки понятия не имеете, как выживать посреди моря без плавсредств, оружия и еды, так что лучше не доводить до такого.
Ну вот, всю романтику испортила.
— Все сделаем в лучшем виде, товарищ старпом, — пообещал я. — Честное слово. Приму твои замечания во внимание, враг будет разбит, сокровища будут за нами.
Я был в этом практически уверен.
***
Глава 12, где становится ясно, что недолеченные болезни - лишние слезы
— Саш… — шепот Алисы звучал неуверенно, словно она не знала, сплю я или нет, словно и не было моей руки под ее головой, а ее загорелое бедро не лежало у меня… ну, практически на животе. — Хочу задать вопрос.
Кают, кроме капитанской, на катере не было — был трюм, довольно условно разделенный натянутыми шторками на несколько прямоугольных отделений, и некоторое количество матрацев. Да, теперь становится понятно, почему экипаж с такой готовностью согласился переночевать у нас прошлой ночью.
Черт, ведь только вчера мы устраивали вечеринку у себя — «хаус-пати», как говорят особо продвинутые граждане. А кажется, столько всего произошло — договор подряда с Датчем на охрану «Черной Лагуны», заезд к Балалайке, путешествие на катер, велосипедный забег домой и обратно, плавание по невыносимой красоты заливу, разговор с Датчем, разговор с Реви…
Мне нужно было подумать.
Но у Алисы возник вопрос.
— Завтра будет весело или грустно? — ее губы почти касались моего уха, дыхание было горячо и почти материально — будто чьи-то нежные пальчики рисуют круги на шее. Черт…
«Весело» и «грустно» — это наш секретный язык на тот случай, когда нет возможности говорить свободно. В первом случае подразумевается, что операция пройдет без сучка и задоринки, все обойдется без жертв благодаря моим выдающимся разговорным способностям или по какой-то другой причине. Во втором, соответственно, что пострадавшие все-таки будут. Поэтому, скажем, наша операция в испанской Валенсии — классическая «веселая», мастерски и быстро выполненная, а тутошняя разборка с доставкой оружия и снайпером на крыше — «грустная», даже несмотря на то, что моей вины в образовавшихся раненых не было никакой.
А завтра — завтра у нас будет…
— Не хочу тебя огорчать, — тихонько сказал я. — Но скорее всего, не слишком весело. Слишком много неучтенных факторов, в таком случае некоторая грусть неизбежна.
— Огорчил, тоже мне, — фыркнула Алиса. — Значит, побегаем и попрыгаем — никаких проблем. А то засиделись мы совсем что-то.
Вот что мне в ней нравится — никаких колебаний и рефлексии. «Я дерусь, потому что дерусь!» Наверное, это правильный подход. Я и сам так тоже мог когда-то.
Я провел рукой по гладкой коленке, Алиса хихикнула и заерзала. Ощущения прекрасные, а то, что за бортом плещет вода и корпус судна поскрипывает, лениво переваливаясь на волнах, скрадывает звуки и шорохи.
— Но ты же не это на самом деле хотела спросить, правда? — поинтересовался я между делом, ведя неторопливую осаду алискиных шорт, из которых она напрочь отказалась вылезать на ночь.
Она коротко, резко вздохнула.
— Перестань, ну все же вокруг, я так не… Ну стой… Ну черт, да — меня другое беспокоит… Подожди, это важно!
Последнее прозвучало уже в голос. Я отвлекся от неподатливой пуговицы и прислушался.
— Саш, слушай… с тобой точно все в порядке?
— А что, не похоже? — я вернулся к шортам. — Ориентация не изменилась, организм вроде бы тоже не подводит — о чем речь?