Бесконечное падение
Шрифт:
– Пей, – проговаривает безапелляционным приказом.
На мгновение возникает мысль снова послать его. Гораздо дальше, чем прежде. Но ведь я уже решила, что буду изображать спокойствие, поэтому, не долго медля, принимаю дар, послушно отпивая, как и он совсем недавно.
– Чёрт, – морщусь, как только горло обжигает первый глоток.
Демонстративно выгибаю бровь, заменяя тем самым: «Доволен?».
– Ведь можешь быть хорошей послушной девочкой, когда хочешь, – отпускает замечание Артём. – Давно бы так, – хмыкает в довершение.
Я же, старательно сохраняя на лице маску
– А теперь объясни мне, пожалуйста, – продолжает он, опускаясь передо мной на корточки, – ты правда решила, что я пустился во все тяжкие, как только ты уехала? Серьёзно, Жень? Такого ты мнения обо мне, да?
Какого я о нём мнения, ему вообще знать запрещено.
Но всё же…
– А разве это не так? Скажешь, что Лена соврала и ты не оприходовал её, едва меня не стало поблизости? – отвечаю вопросом на вопрос, потому что так гораздо проще, чем воспроизводить вслух всю ту боль, которую едва удалось похоронить. – Да и какая разница теперь? Разом больше, разом меньше. Позже, раньше… Без разницы, Тём. Это уже не имеет абсолютно никакого значения. Она этого хотела, тебе надо было сбросить эмоции. Нет в этом ничего невероятного и запредельного. Я даже не была удивлена, если честно. Но, если тебе станет легче, могу сказать, что больше не злюсь. Ни на кого из вас. Правда. Живите с миром и всё такое, – заканчиваю с откровенной усмешкой.
Откидываюсь на спинку дивана, скрещивая руки на груди. И просто жду, когда мужчина переварит информацию. А обдумывает он её долго. Слишком. И с каждой прошедшей минутой синие глаза всё больше темнеют, а выражение лица Артёма буквально застывает, не предвещая ничего хорошего.
– То есть именно поэтому ты сделала аборт, да? – выдаёт он в итоге глухо, с хрустом сжимая кулаки. – Из-за того, что Ленка тебе сказала, будто я и она… Да, Жень?
Не в силах выносить того яростного огня, которое пылает в его взгляде, отворачиваюсь в сторону. Ведь все наши обоюдные потери на самом деле начались именно с этого. Даже не тогда, когда я уехала. Вероятнее всего, в итоге всё равно бы вернулась. Но только не после такого предательства.
– Понятно, – делает собственный вывод Рупасов.
Мужчина резко поднимается на ноги, попутно подбирая с дивана снятый пиджак, поднимает с пола упавший когда-то автомобильный ключ и разворачивается на выход. Тут я молчать больше не могу.
– Ты куда? – бросаю больше рефлекторно, чем осознанно.
Он не отвечает. И это пугает меня гораздо сильнее, нежели, если бы сказал то, что я знаю уже и так. Артём поедет обратно на пристань. К Лене.
– Стой! – срываюсь на крик, подскакивая с места.
Успеваю добежать до него, когда он уже у порога. Приходится вцепиться в его локоть обеими руками, потому что на мои слова Артём так и не реагирует. Брюнет замирает на месте, но напряжение, исходящее от него, никуда не уходит, как и намерение уйти, стоит мне разжать пальцы и отпустить.
– Тём, не надо, – шепчу едва ли разборчиво.
Понятия не имею с чего бы мне так переживать за ту, благодаря которой сломана моя жизнь, но… мне правда страшно.
– Тём, не уходи, пожалуйста, не надо, – добавляю уже в мольбе.
Наконец-то я услышана. Самый первый в моей жизни мужчина медленно и неохотно, но всё же разворачивается ко мне.
– Что – не надо, Жень? – с видимым усилием выдавливает сквозь зубы.
Он до сих пор на пределе. А я понятия не имею как его успокоить. Тот, кого я знала прежде, не был настолько жестоким и непреклонным.
– Ничего не надо, – бормочу первое, что приходит в голову. – Просто останься здесь. Со мной. Пожалуйста.
Сама себе не верю, что смогла сказать такое. Но сказала же.
– Зачем? – злорадно ухмыляется Артём. – Всё, что мне нужно было знать, я уже усвоил. А если не хочешь оставаться тут одна, поехали, отвезу тебя до твоей машины, или сразу домой к матери, раз уж ты выпила.
Скажи он нечто подобное немного раньше, я бы только радовалась. Но не теперь.
– Нет, Тём, мы не поедем никуда, – качаю головой в отрицании. – Ни ты, ни я. Не сегодня – точно… – чего бы добавить, понятия не имею, поэтому просто тяну его обратно к единственному предмету мебели в гостиной.
Как ни странно, Рупасов послушно следует за мной. Даже ботинки снимает, как только я отстраняюсь. Растягивается на диване, запрокинув голову на подлокотник и прикрывает глаза, тяжело дыша. Я же продолжаю стоять поблизости, не зная куда себя девать.
– Есть хочешь? – нарушает недолгое молчание Артём.
Он так и не открывает глаза, поэтому не замечает моего встречного удивления.
– Нет, спасибо, – отвечаю машинально.
На его лице растягивается беззаботная улыбка. Слишком озорная и открытая, чтобы я воспринимала её в данном случае нормально.
– А я хочу, – дополняет он.
С несколько секунд продолжаю пялиться на него в полнейшем недоумении, пытаясь понять то ли пошутил он так, то ли ещё что-то.
Мне ему ужин приготовить что ли?
– Где у тебя кухня? – спрашиваю больше из вежливости.
И без того припоминаю дверь, из-за пределов которой он притащил бутылку виски.
– Там, – указывает в нужном направлении, широко распахнув глаза.
И столько неподдельного интереса в них читается, что я тут же отворачиваюсь, поспешно ретируясь прочь из гостиной. Правда притормаживаю перед матовой стеклянной дверью, чтобы скинуть балетки. Запоздало я вспомнила, что расхаживаю в чужом доме в уличной обуви.
Оказавшись на кухне, шумно выдыхаю, оглядывая стандартную планировку в восемь квадратных метров и глянцевый фасад гарнитура. Понятия не имею почему Рупасов позволил мне прийти сюда, потому что все шкафы просто-напросто пусты, а единственное, что содержит его холодильник – новенькие подставки, шедшие в комплекте к охладительной технике.
Уже даже начинаю сомневаться, что он вообще здесь живёт.
– Много интересного нашла? – вынуждает вздрогнуть голос Артёма.
Не слышала, как дверь открылась, несмотря на то, что плотно прикрывала её за собой. К тому же, мужчина оказывается непомерно близко за моей спиной.