Бесконечный [вечный] импульс перемен
Шрифт:
Рома пошёл к единственной работающей кассе, от которой тянулась длинная очередь.
– Мы построим огромный супермаркет, где будет тысяча касс, а работать будет только одна, – вспомнил он известную шутку, вызвав одобрительный смех двух женщин и мужчины впереди.
На шум повернулись остальные, среди которых Рома заметил ту самую девушку. Она тоже увидела его и достала из сумки небольшую книжку похожую на дневник или ежедневник и начала быстро его листать, прочитала что-то и резко закрыла, бросив в сторону Ромы подозрительный
Заплатив за покупки, она ушла. Спустя минут десять очередь дошла до Ромы. Он больше не видел эту девушку, но он чувствовал её, словно между ними натянулся невидимый провод. Поэтому он не удивился, когда, идя по аллее, вновь заметил её.
Она на ходу что-то искала в своей сумочке и не обратила внимание, как обронила купюру в двадцать гривен. Никто кроме Ромы не заметил этого. Подул ветер, подняв сухие листья, но симпатичная зелёная бумажка не шелохнулась, упав на землю как кусок картона.
Странно.
Рома подошёл к ней и по привычке собрался придавить бумажку носком ботинка, но в сантиметре от банкноты он резко остановил движение ноги. Инстинкт, предчувствие или голос сердца вдруг остановили его, чётко дав понять, что прикасаться к купюре нельзя. А через секунду оживились хранители:
«Не трогай. На ней печать», – одновременно сказали они, но Рома это и так уже понял.
– И что делать? – мысленно спросил он, и снова за секунду до их ответа его собственный внутренний голос подсказал ему.
«Сконцентрируй эленну в пальцах и прикоснись к банкноте, выдавливая чужую эленну своей».
Рома так и сделал. Дотронувшись, он почувствовал, как чужая эленна попыталась проникнуть в него, но наткнувшись на встречный напор, быстро сдала свои позиции и была полностью подавлена. Печать исчезла, и он поднял двадцать гривен. Перед ним стояла и наблюдала та самая полная девушка.
– Так значит, ты один из нас, – улыбнулась она. У неё был на редкость приятный голос. – Скажи мне, тебя зовут Рома. Верно?
– Ага. Ты не ошиблась.
– А я с трудом тебя узнала, ты совсем другой, – у неё были светло-зелёные глаза.
Он, наконец, вспомнил её.
– Света? – Рома секунду помедлил и добавил: – Света-Котлета?
Улыбка тут же преобразилась в плотно сжатую ниточку губ.
– Меня все так дразнили в младших классах, – холодно ответила она.
– Все, кроме меня.
– Ты единственный, кто пытался меня защитить.
– Но ты всё равно уехала после третьего класса.
– Я уехала не из-за того, что меня дразнили, – засмеялась Света. – Родители сменили работу. Вот мы и переехали. А сейчас я вернулась, чтобы поступить в университет.
Они медленно пошли дальше по аллее. Вокруг бегали дети, взрослые возвращались с работы. Рома никак не мог найти нужные слова, пока наконец не сказал всё прямо, как есть:
– Так странно увидеть тебя вновь. Это было так давно, словно в прошлой жизни. И одновременно с этим меня не покидает чувство, что я знаю тебя так долго, что эта разлука была лишь кратким мигом.
Света задумалась.
– И я чувствую то же самое. Но в любом случае, я рада, – вдруг она стала напевать одну мелодию: – Я сочиняю роман, Рома-Рома-роман, роман, роман всей моей жизни.
– Ненавижу эту песню!
– Я всю неделю не могла от неё отделаться. Прицепилось и всё тут. А теперь понятно почему. Случайности ведь не случайны, Ромчик? – она ухмыльнулась. – Сама судьба меня послала к тебе. Может, присядем, поболтаем? Ты не спешишь?
– Не спешу, Свет. Не спешу.
Это имя вызвало какое-то тепло внутри, словно это был действительно лучик света во мраке, который сгущался вокруг Ромы. Он вспомнил её, его подруга детства, которую он почти забыл. И вот она вернулась, как будто никуда и не исчезала до этого.
Они сели на скамейку.
– Будешь? – он протянул ей плитку шоколада.
Света с такой тоской посмотрела на неё, потом на Рому, словно в свое время она отсидела десять лет за такую же плитку.
– Наверно, не буду. Хотя… Дай одну дольку. Одна – это ж не много, да?
Подул лёгкий ветерок, зашелестели листья клёна, и появилась какая-то странная пауза. Они совершенно не знали, о чём говорить дальше, и дело даже не в том, что они давно не виделись. Им как раз было, о чём поговорить и что рассказать, но на любой вопрос, который появлялся в их голове, они тут же знали ответ.
А где ты живешь? Как родители? Чем занимаешься? А следом в сознании ясно всплывали ответы: общежитие, хорошо, всем понемногу.
Рома и Света не видели друг друга лет десять, но как будто были знакомы несколько тысячелетий. Чтобы хоть как-то нарушить неудобную тишину, они оба заговорили одновременно.
– А что ты знаешь о....
– А что это за книжечка у тебя была?
Девушка удивилась.
– Странно, у меня тоже возникло ощущение, что я должна тебе её показать, – она достала из сумки небольшую записную книжку в красной обложке, которая легко помещалась на её ладошке, и неуверенно протянула Роме, – Нет. Знаешь, наверное, пока что лучше посмотри из моих рук, хорошо?
Она открыла её на середине и начала медленно листать страницы.
– Иногда меня «закручивают» воспоминания или мысли, я не знаю, как это назвать. Я как бы осознаю разные картинки, символы, образы и тут же записываю их в эту книжку. Некоторое время назад я «увидела» тебя, – Света открыла страницу, где чёрной ручкой был наспех нарисован парень, очень отдаленно похожий на него и рядом надпись «Роман». – Я пишу, и оно сбывается, или я пишу то, что сбудется. Сама не знаю, – Света сделала паузу. – Когда встретила тебя, я сразу вспомнила про эту запись. Решила тебя проверить, наложила простую печать на купюру, и ты попался.