Бескрылые птицы
Шрифт:
Когда о бунте узнал капитан, он сперва очень возмутился и начал даже кричать:
— Вы нарушаете подписанный вами договор! Я имею право отдать вас под суд! Вы что, хотите, чтобы я из кожи вон лез? Ну, нет у меня денег, ждите до вечера, а пока идите работайте. Только имейте в виду, если машина сегодня не будет промыта, никто не получит ни цента. Взрослые люди, а ребячитесь, как мальчишки. Известно ли вам, что я имею право совсем не выплачивать авансов?
— Тогда увольте нас! — крикнул Зван. — Дайте расчет.
— Ах вот как! Когда кончается срок договора?
— Первого апреля.
— Значит, до этого времени не может быть и речи ни о каком расчете.
После некоторых размышлений «бунтовщики» признали, что машину промывать все же придется: кто его знает, этого капитана, иногда он бывает чертовски упрям. Но прежде чем приняться за промывку, они начали дипломатические переговоры с чифом. Для ведения их опять выбрали Андерсона.
— Мистер чиф, вы согласны отпустить нас в город, когда мы промоем машину?
— Ну конечно, черт вас побери! — прокаркал чиф.
— Независимо от того, когда мы кончим промывку?
— Оставьте, наконец, меня в покое! Помилуйте, машина-то ведь ржавеет, а стоит она миллионы.
Выторговав себе аккордные условия работы, кочегары направились вниз и принялись за дело с таким рвением, что отпала всякая необходимость их торопить. Механикам оставалось только следить за тем, чтобы все машинные части были протерты, очищена ржавчина и надраены медные и латунные части. Люди с мокрыми от пота лбами лазали под цилиндрами, терли, полировали, смазывали, время от времени поторапливая друг друга:
— Гинтер, ты там не очень прохлаждайся! Блав, не мечтай о мате!
В результате машина уже к двенадцати часам сверкала чистотой. Чиф пытался казаться недовольным и сердитым, но не мог скрыть улыбки… Кочегары прихватили и часть обеденного перерыва, чтобы окончательно завершить работу, и в половине первого уже вытирали тряпками замасленные руки.
Начались праздничные сборы: брились, стригли ногти, гладили брюки и галстуки. В два часа все были готовы. Дело было за капитаном. Каждые десять минут кто-нибудь бегал к стюарду узнавать, не вернулся ли старик из города.
Люди тосковали по опьянению, которое в одни вечер вознаградило бы их за двухнедельные муки. Они чувствовали и знали, что жизнь пуста, темна и тяжела, но сегодня им хотелось пустить в небо яркую ракету, которая на мгновение осветила бы мрачную бездну, чтобы потом рассыпаться на тысячи искр-воспоминаний, И опять десять дней мрака, и — одна ракета…
Блав плел, плел, плел свой мат, пока, наконец, дух беспокойного ожидания не передался и ему.
— Черт бы побрал все маты и всех капитанов! — воскликнул он и с притворной злостью отбросил плетенье на койку. — Беру на сегодняшний день отпуск!
Волдис обнял его за плечи.
— По мне, так пойдем вместе с нами на берег, только деньги ты не бери с собой. Вспомни, что обещал.
— Как же это я буду пить за чужой счет?
— Почему? После отдашь.
— Нет, так неудобно. Я никогда не смогу заказать, сколько мне захочется.
— Вот это и хорошо. Подумай о синем костюме.
Да, синий костюм! Глаза Блава мечтательно заблестели. Он сдался.
Капитан пришел в половине пятого. Не успел он снять фуражку, как салон заполнили жаждущие денег.
— Как, уже все оделись? — удивленно спросил он. — Машину промыли?
— Да, господин капитан! — хором ответили все.
— Что-то не верится. Позовите чифа, пусть он подтвердит.
Ирбе сбегал за чифом и сказал ему, что капитан просит его немедленно прийти. Чиф, вечно трепетавший перед капитаном, прибежал запыхавшись. Ему ничего не оставалось, как только подтвердить, что все сказанное кочегарами действительно правда.
— Ну, если так, у меня возражений нет. Только… — и капитал уставился куда-то на колени, барабаня пальцами по столу, — много я сегодня не могу дать. Из пароходства еще не пришел ордер. Я только разменял в банке те деньги, что привез из Англии.
Лица вытянулись. Недоброе предчувствие замедлило биение сердец. Андерсон вытер со лба пот.
— Но, господин капитан, хоть сколько-нибудь… Поймите, в каком мы положении.
— Безвыходном… — вполголоса добавил Зван.
— Ну конечно, совсем без денег вы не останетесь. Я дам каждому по пятнадцати франков. Этого хватит на марки, на мыло, да и на вино останется. Здесь ведь вино баснословно дешево.
— Вот и нужно воспользоваться случаем повеселиться хорошенько по дешевке! — сказал Зоммер.
Пятнадцать франков! Это просто издевательство. Ведь это меньше четырех латов. Они подсчитали эти жалкие деньги: по здешним ценам их хватит, чтобы один раз напиться. Гинтер принес ужин — жареную рыбу и картофель. Никто не притронулся к еде.
— Выбрасывай за борт, никто ее не будет есть! — сказал Зоммер.
— Зачем? — возразил Андерсон. — Пусть останется. Вернемся домой — пригодится на похмелье.
Кубрик остался неубранным, стол завален посудой, печь потухла.
Кабачок долго искать не пришлось.
Матросы завернули в тихое заведение, где не было ни одного посетителя. Хозяева — пожилые супруги — читали вслух какую-то книгу.
— Какого вина угодно господам? — обратился к ним седой француз, бросив книгу на колени жене.
— Какое у вас есть? — спросил Андерсон.
— Черное, белое, красное!
Белое вино стоило два франка литр, красное — еще дешевле. Конечно, это был далеко не самый изысканный напиток, — казалось, что пьешь какой-то кислый сок, без всякой крепости. Пили большими чайными стаканами, как воду.