Беспредел (Современные криминальные истории)
Шрифт:
На счету Андрея Фатина расследование немалого числа «крутых», как ныне принято говорить, дел.
Одно из таких дел — о банде Болдырева — Тонких, дело это так и проходило под двумя фамилиями и было настолько тяжелым и необычным, что расследование его заняло целых 64 тома.
Болдырев Сергей Алексеевич, 1954 года рождения, Тонких Виктор Николаевич, 1958 года рождения, сидели вместе в одном лагере. Тонких — за покушение на убийство, Болдырев — за изнасилование, там они подружились и, выйдя на волю, решили следовать по жизни дальше вдвоем. Только вдвоем.
Поклялись
— Ну что, надо бы первым делом пополнить наши кошельки, — сказал Тонких Болдыреву, — а то без «мани-мани» жизнь совсем скучная.
— И серая, пресная, как вареный картон — ни тебе песен, ни тебе радости в душе, — согласился Болдырев. — Я и сам об этом думаю. Надо провести очень эффективную операцию.
— Какую?
— Да взять, например, кассу на заводе. Или в сельскохозяйственной академии, в Краснодаре, народу там, сотрудников и студентов, полным-полно, денег привозят несколько мешков. Один раз возьмем и на всю жизнь будем обеспечены этими самыми… «мани-мани».
— Дельная мысль!
— Нужно оружие! Без оружия нам не только мешок — сто рублей не взять.
— У меня кое-что есть… Припасено не нами, да нам досталось. — Тонких красноречиво помотал рукою в воздухе.
— Ну! — удивился Болдырев.
— Ага! Обрез малокалиберной винтовки.
— Обрез не пистолет Макарова, конечно, но на безрыбье и рак рыба.
— У меня тоже есть оружие. И оно не хуже пистолета с обрезом, — сказал Болдырев и взял с обеденного стола кухонный с черным лезвием нож, показал напарнику: — Вот оно, это оружие!
— Ты чего, Сереж? — всполошилась жена Болдырева Валя Краснихина, лицо было коричневым от пятен — Валя была беременна. — А?
— Да ничего, успокойся. Мы тут с Витюхой одно дело обкашливаем. Добавил недовольным тоном: — Не все же нам в нищете ходить!
Валя обрадовано прижала руки к щекам:
— Ой, как хочется разбогатеть! А то надоело считать каждую копейку!
Когда Болдырев с Тонких покидали тюремную зону, довольные, со справками об освобождении на руках, Тонких получил то, что на профессиональном воровском языке называется наводкой — верные сведения о том, что на благословенной кубанской земле живет богатая женщина по фамилии Малахова, бриллиантов у нее видимо-невидимо — еще от деда, который едва ли не царским генералом был, остались да от родственников, от отца, что, придя с войны, не мануфактуру с собой привез и не ржавый трофейный «опель», а коробку с радостно посверкивающими камушками.
В общем, наводка была точной, богатство Малаховой пора было экспроприировать.
Обрез на это первое дело не взяли — взяли лишь ножи да веревку.
Самой Малаховой в квартире не оказалось, там находился ее сын с девятнадцатилетней девчонкой: то ли к занятиям вместе готовились, то ли еще чем занимались…
Первым делом связали их, чтобы не брыкались или, еще хуже, не вздумали убегать. Мальчишку пытали, жестоко, зло: кололи ножом, прижигали тело огнем — требовали, чтобы открыл тайну: где находятся бриллианты?
Мальчишка тайну не открыл, он и слыхом не слыхивал, что у матери есть какие-то драгоценности.
— Где тайник? — подступал к нему Болдырев с ножом, острием поддергивал подбородок несчастного парня вверх. — Говори, не то сейчас глотку, как распоследнему козлу перед октябрьскими праздниками, располосую. Ну!
А что мог сказать ему юный Малахов? Ничего.
Болдырев убил его. Ножом. То, как он работал ножом, вызывало у Виктора Тонких восхищение. Болдырев был профессионалом: бил безошибочно, в уязвимое место, нож у него никогда не спотыкался о кость, потом вращал крепко зажатой в руке рукоятью, будто циркулем, — лезвие ножа вырезало все, что попадалось, оставляло огромную рану, затем Болдырев ставил итоговую точку перерезал жертве горло. Как киллеры ставят последнюю точку — делают контрольный выстрел жертве в голову, так и Болдырев ставил последнюю точку — ни одна из его жертв не выжила.
Он потом довольно цинично и открыто заявил следователю Фатину:
— Самый надежный способ убийства — перерезать человеку горло. Это наверняка.
Девчонку (ее фамилия Солодухина) тоже убили — свидетелей Болдырев не оставлял никогда.
Бриллианты не нашли — «наводка» оказалась ложной, в доме Малаховой их вообще никогда не было. Взяли какую-то не самую лучшую бижутерию, несколько «цацек» из золота и серебра, немного денег, и все. И вот что показательно все это было испачкано кровью.
— Не беда, — сказала Валя Краснихина мужу, — это мы быстро исправим.
Налила в тазик теплой воды, бросила туда пачку денег, «цацки». Бижутерию завернула в старую газету и отдала мужу:
— Это утопи в реке Белой.
— Чего так?
— Дерьмо! — коротко произнесла Валентина. Добавила: — Максимум на что годится — на шею собаке повесить.
Болдырев хотел было прикрикнуть на жену, но сдержался — живот у нее был уже большой, поэтому Болдырев побоялся испугать будущего ребенка. Где-то он слышал, что это очень просто сделать — испугать ребенка, находящегося в чреве матери. Потом родится уродец…
Тем же вечером Болдырев выкинул сверток в реку. «Цацки» жена припрятала, а деньги отмыла, высушила и сходила за выпивкой, чтобы отметить первое дело. Болдырев смотрел на нее с восхищением: «Молодец, баба!»
— Не горюй, что первый блин комом, — сказал он за столом напарнику, мы свое еще возьмем. Есть у меня одна мысля — квартиру мебельной директорихи пощупать. Там наверняка урожай должен быть.
Надо заметить, что, когда Болдырев вернулся из лагеря, разные официальные чины отнеслись к нему, скажем так, прохладно — на работу его не брали. Нигде. Все-таки десять лет провел в зоне и сидел по статье серьезной — за «взлом мохнатого сейфа», как принято в уголовной среде называть изнасилование. Сжалилась над ним директор мебельной фабрики Валентина Васильевна Гончарова, взяла на работу электриком. Пожалела: Болдырев был худой, заморенный, синюшный.