Беспредел (Современные криминальные истории)

Поволяев Валерий Дмитриевич

— Я не журюсь.

— Сейчас время ведь какое: автомобильный бизнес — беспроигрышный, доходы приносит не такие, правда, как травка и прочая наркота, но куда большие, чем торговля водкой. Так что мы с тобой дело это продолжим. Продолжим?

Трешкина согласно наклонила голову:

— Естественно.

Вскоре к Коряге с Трешкиной присоединился еще один «искатель приключений», некий Семенов, и Коряга решил его включить в дальнейшие операции. Если уж создавать мобильную «боевую группу», то создавать ее надо человек из четырех, не меньше. Коряга присмотрелся повнимательнее к Семенову и дал первое поручение.

Поручив ему сбыть кое-что из вещей, снятых

с «Волги» Калашникова, вместе с Трешкиной отбыл на Украину. Астрахань — город хоть и с громким именем, но небольшой, тут стоит только бросить камень в воду, как уже все знают, кто это сделал. Круги от камня идут долго-долго, нужно время, чтобы все устоялось, стихло, поэтому Коряга решил на недельку исчезнуть, покантоваться в соседнем государстве, посмотреть, послушать, не отзывается ли Астрахань возмущенным криком на убийство Калашникова. А вдруг кто-нибудь что-нибудь засек, вдруг найдется свидетель, который выведет на него милицию?

Кругов не было, об убийстве таксиста мало кто узнал, тем более что в Астрахани действовала лихая банда, специализировавшаяся именно на автомобилях. Вполне возможно, что и это убийство списали на ту разъездную банду.

Вскоре появился четвертый член «боевой группы» — некто Гасимов, верткий, злой и ловкий, пуговицы на брюках у милиционера срезать может, и тот не заметит. Гасимов был знаком Коряге еще по Тирасполю.

Вернувшись с «ридной, самостийной», Коряга решил брать очередной автомобиль.

Вечером 19 октября «боевая четверка» пошла в кафе «Зодиак» повеселиться, послушать музыку, попить кофейку и коктейлей, заодно и поболтать — вдруг родится что-нибудь деловое? Ничего нового на тех «посиделках» не родилось, все только старое, испробованное.

— М-да, лучше автомобильного промысла могут быть только наркотики, пришел к окончательному выводу Коряга. — А раз так — значит, будем действовать.

Через некоторое время Коряга, Гасимов, Трешкина и Семенов остановили около кафе «Волгу». Коряга попросил водителя — молодого парня в военной форме — с некоей обезоруживающей доверительностью, какую можно допускать только по отношению к близким людям:

— Браток, беда у нас, на Бакинской улице сеструха ее помирает, — он показал пальцем на Трешкину, — подбрось, пожалуйста! А? Не откажи! Солдаты — ведь они всегда солдаты, наша палочка-выручалочка. Так и ты… выручай!

Водитель «Волги», принадлежавшей, как позже выяснилось, автохозяйству управления внутренних дел области (фамилия его была Болонин, он работал в отделе пожарной охраны, потому и носил военную форму), поразмышлял немного: на Бакинскую ему было ехать совсем ни к чему, но, с другой стороны, ему было жаль сгорбленную, с убитым лицом женщину, стоявшую под фонарем, Трешкина очень хорошо сыграла роль, и кивнул согласно:

— Садитесь!

На Бакинской Семенов и Трешкина вышли, а Коряга и Гасимов остались. Водитель недоуменно повернул к ним голову. Чего, мол? Коряга попросил:

— Браток, до ближайшей аптеки подкинь! Лекарства-то ведь надо купить. Во как нужны! — Он попилил рукою по горлу. — Иначе женкиной сеструхе не вытянуть.

— Но только до аптеки, — сказал Болонин, — мне задерживаться нельзя голову снимут.

— Это же благое дело, за благие дела голову не снимают, — успокоил его Коряга. — А дежурная аптека, она недалеко, рукой подать.

Он сидел за водителем, крепко держась обеими руками за спинку. Гасимов сидел рядом с Болониным — прямой, как доска, напряженный, злой, в темноте салона, когда он поворачивался к Коряге, были видны его посверкивающие глаза.

Когда

машина нырнула в тень проулка, Коряга выхватил из кармана нож, коротко размахнулся и всадил его водителю в плечо. Тот вскрикнул, бросил руль и развернулся всем корпусом, чтобы ответить Коряге, но не успел Коряга нанес второй удар.

Как сказано в обвинительном заключении, «Коряга нанес Болонину 4 удара в область правого плеча, причинив ему тем самым колото-резаные ранения грудной клетки, относящиеся к тяжким телесным повреждениям, опасным для жизни, после чего, пытаясь сломить сопротивление Болонина, стал удерживать того за руки, а Гасимов, взяв нож у Коряги, стал наносить Болонину множественные удары ножом, в результате чего причинил ему проникающее колото-резаное ранение шеи, с повреждением левой наружной сонной артерии и одноименной вены, непроникающее колото-резаное ранение шеи, левого бедра, два непроникающих колото-резаных ранения грудной клетки, два — левой голени, резаные раны шеи, кистей, ссадины и кровоподтеки лица, левого бедра, правого плеча, брюшной стенки — относящиеся к тяжким телесным повреждениям, опасным для жизни. В результате полученных ранений от ударов ножом Коряги и Гасимова, вызвавших острую кровопотерю у Болонина, тот скончался в салоне машины».

Да-а, работать ножом — это не то что малокалиберным обрезом. Обрез у него выкрал в поезде попутчик. Нормальный вроде бы был мужик, выпили, разговор душевный вели и спать легли, намереваясь проснуться уже в Астрахани, а когда Коряга с Трешкиной проснулись, то в купе уже ни попутчика не было, ни «личного оружия».

Убитого Болонина перенесли на заднее сиденье, на нос ему надвинули фуражку — спит мол, солдатик, притомился малость. Коряга сел за руль, развернулся, по дороге подхватил Трешкину с Семеновым, и всей компанией покатили на берег Волги. Волга-матушка все стерпит, все следы скроет. Коряга радовался: машина досталась новая, в салоне еще химией пахло, сиденья поскрипывали, будто кожаные. Остановившись в темном месте, на речном косояре, Коряга вышел из машины, цепко ощупал глазами темноту: нет ли кого поблизости? — и скомандовал Гасимову с Семеновым:

— Давайте, выволакивайте защитника Родины на свежий воздух, больно крови от него много.

Те выволокли Болонина на берег, Коряга перекрестил его: «Царство тебе небесное», ногой подкатил к яме, у которой он тормозил, спихнул труп. Приказал Гасимову:

— Засыпь землей. И след проверь: не осталась ли где кровь?

— Темно, фонарь нужен!

— Без фонаря обойдешься, — сказал Коряга, но все-таки забрался в машину, осветил фарами болонинскую могилу. Крови не было. Скомандовал привычно: «Поехали!»

Одежда у всех, кто находился в «Волге», была испачкана кровью — и у самого Коряги, и у Трешкиной, и у Семенова с Гасимовым — измарались, пока везли Болонина.

— Вот… — Коряга выругался матом. — Надо переодеваться, а то мы… как мясники.

А они и были мясниками, с которыми опасно не то что встречаться, опасно даже жить на одной земле.

Переодевшись, Коряга решил поехать к ресторану «Волна». Во-первых, операцию надо было обмыть, а во-вторых, в ресторане можно было отыскать людей, которые заинтересовались бы их товаром. Слово Коряги для «боевой группы» было законом. Ресторан «Волна» из тех, где дым коромыслом, случается, стоит до самого позднего часа, слава у него темная, поэтому его часто навещают милицейские патрули: мало ли что тут может произойти? Ведь случалось уже, и не раз, когда посетителей ресторана находили в Волге плывущими ногами вперед в сторону Каспийского моря.