Бесштановый переворот
Шрифт:
И в порыве пьяного отчаяния я, с точки зрения Копадрюка, совершил беспрецедентное кощунство. Схватил бутылку с самогоном и швырнул ее в стену. Вот только до стены она не долетела. Разлетелась, натолкнувшись на невидимую преграду. Что-то ойкнуло, рухнуло и уже снизу продолжало поскуливать.
Мы с грабителем переглянулись и опрометью бросились на подвывающие звуки. Коп споткнулся о что-то невидимое, едва удержался на ногах, пнул это нечто, оно тут же охнуло, и завозилось. Неожиданно показалась нога. Просто нога, без всякого человека. Грабитель присел, потянул за что-то, и через
— Живой, теперь видимый, — констатировал Копадрюк, — и узнаваемый…
Последнее слово слуга произнес с какой-то безысходной тоской в голосе. Пару секунд отрешенно о чем-то думал, затем резко прыгнул на поверженного и еще не отошедшего от шока противника, перевернул, заломил ему руки за спину, связал своим веревочным поясом. Быстро обыскал, выложил на стол три единицы холодного оружия: узкий кинжал, претендующий называться маленьким мечом, второй поменьше, похожий на наш морской кортик, и стилет.
Потом Копадрюк усадил связанного пленника спиной к стене, а сам принялся шарить руками по полу. Его поиски увенчались успехом. Он поднялся на ноги и постепенно, начиная снизу, исчез. Я офонарел. Потом в воздухе появилась голова грабителя. Без туловища. Подмигнула. Сбоку возникла кокетливо откинутая ножка.
— Хватит выделываться! — Я не выдержал сюрреалистических видений.
— Хватит, так хватит, — легко согласился Коп и «проявился» почти полностью.
Он что-то протянул мне, при этом его кисть оставалась невидимой. Я взял. Исследовал. Это что-то оказалось большим мягким куском ткани, скорей всего плащом, по размерам способного укрыть полностью с головой крупного человека. Не сдержавшись, я тоже примерил «обновку». Для меня ничего не изменилось. Я все видел так, словно и не накрывался с головой плащом-невидимкой. Однако, когда по примеру Копадрюка выпростал одну голову и взглянул вниз, стало как-то не по себе. Тоскливо смотреть сквозь себя… Я поспешил снять колдовскую тряпку.
— Новая заморочка, мало нам старых, — уныло пробормотал Копадрюк, — лучше бы ты, Игорек, сделал вид, что не замечаешь его.
Вот оно что. Грабитель подумал, что я не просто так, в сердцах, запустил бутылку в стену, а метал именно в лазутчика. Не удивительно. Попал-то весьма удачно, судя по огромной и продолжающей расти шишке ровно посередине лба. Да и сам шпион придерживался того же мнения. Об этом красноречиво говорил полный ужаса и непонимания взгляд, который он ни на секунду не отводил от моей скромной персоны.
Я не стал разубеждать ни грабителя, ни, тем более, незваного визитера. Мол, нечаянно получилось. Не в моих интересах. Копадрюку потом, может быть, и расскажу. А пока пусть укрепится в вере в мое могущество. А то последнее время он что-то расслабился, пообвыкся что ли, и уже не видел во мне страшного колдуна, а воспринимал, как приятеля-собутыльника, чьи просьбы иногда приходится выполнять. В принципе, я был не против подобных отношений, вернее, очень даже «за», но чуть попозже. Когда все завершится. Тем или иным образом.
— И что за заморочка? — Равнодушно поинтересовался я. — Ты думаешь, лучше было бы не замечать тайного соглядатая? Как будто и нет его здесь?
— Ага. Только теперь-то что… Ах, ты ж не знаешь, кому засветил в лоб бутылкой, почти полной, между прочим. Прошу любить и жаловать — это Хрясбум.
— Мне что-то должно говорить это имя? — Я пожал плечами, вроде раньше не то что не знакомился, даже не слышал о таком.
— Не знаю, как тебе, а мне и имя, и физиономия говорят о многом. Хрясбум — правая рука Пиндыкуса. Это он тогда устраивал твою встречу с главой клана.
Интересное кино… А ведь я предупреждал главного бандюка Юпалтыны, чтобы и думать забыл вмешиваться в мои дела.
— Ну, товарищ Хрясбум, что скажешь в свое оправдание?
Взгляд пленника наконец приобрел некую осмысленность, но, тем не менее, оставался затравленным и обреченным.
— Я это… Выполнял приказ. Сам бы никогда. Клянусь!
— Какой приказ? Чей не спрашиваю, и так ясно.
— Наблюдать. И только наблюдать. На всякий случай.
— Ну, а если этот случай произойдет?
— Какой?!
— Всякий.
— Это смотря какой. Может, защитить от кого…, - неожиданно Хрясбум заткнулся, фраза явно не прозвучала до конца.
— А, может, и от меня защитить кого, — продолжил я за него и кивнул на изъятый арсенал.
Зам главы клана промолчал. Только скис еще больше. Понятно, какой-то из всяких случаев предусматривал ликвидацию меня, любимого. И это, не смотря на мои страшилки насчет окончательной и бесповоротной утраты Живого Зеленого Бога, случись что со мной. Оставалось надеяться, что данный приказ был отдан не на всякий, а на крайний случай. Например, если я вдруг занесу руку с ножом над самим Пиндыкусом, или соберусь сожрать Жизебо. А в остальном, надо полагать, функции Хрясбума действительно сводились к наблюдению и охране. Как-никак я же пообещал, что с моей драгоценной головы и волос не должен упасть, иначе… Вот и подстраховался Кирдец-Пиндыкиус.
Правда, легче от осознания ценности своей персоны не стало. Уж как-нибудь сами.
— И что делать будем? — Ни к кому не обращаясь, почти что риторически, поинтересовался я.
Первым, естественно, откликнулся Хрясбум, его же судьба решалась:
— А давай, как будто ты меня не видел, ни чем не кидался, я опять укроюсь, и дело с концом.
Тьфу, блин! Детский сад. Обознатушки-переватушки. Хотел показать ему полруки, но ограничился фигой.
— Не катит.
— Контропупить его надо! — Внес свое радикальное предложение Копадрюк. — Не мы их, так они — нас. — и грабитель поудобней перехватил свою дубинку.
— Погоди контропупить. Сначала допросить полагается. а убивать его вовсе необязательно. Полагаю, я смогу договориться с Пиндыкусом.
При упоминании главы клана убийц, второго по значимости члена данной организации аж передернуло. Мне показалось, что перспектива быть уконтропупленным устраивала Хрясбума гораздо больше, чем возвращение под патронаж непосредственного начальника.
Я тем временем приступил к допросу:
— Ты один здесь такой, или еще кто ныкается? — Я попытался состроить как можно более ехидную физиономию, мол, я-то все знаю, тебя стервеца проверяю.