Бессильная
Шрифт:
— Да, друг рассказал мне о его намерениях и о Сопротивлении, в котором он участвовал. — Его голос наполнен смехом. — Так что я сделал то, что должен был сделать.
Очередной взмах его меча застает меня врасплох и прочерчивает неглубокую линию по животу, прежде чем я успеваю нырнуть. — Не волнуйся, Пэйдин, я убил твоего отца не просто из-за сплетен, хотя мне доводилось убивать людей и за меньшее. Я убил его, чтобы обеспечить сохранение моего Элитарного общества.
Я не могу понять, что он говорит, но это может быть только из-за ярости, затуманивающей разум. — Признайся, — выплюнула
— Я сделал то, что было необходимо, и у тебя нет доказательств.
— Ты чудовище, — выдавливаю я.
Он делает жест, похожий на пожатие плечами. — Чудовище? Может быть. Самый могущественный король, который когда-либо был у Ильи? Определенно. Ни один город не сравнится с Ильей, ни один народ не сравнится с моим Элитных. И я намерен так и оставить.
Я бросаюсь на него с ножом наперевес. Сталь его меча жестко встречает гораздо более короткую сталь моего кинжала. Очень сильно. Даже ослабленный, он — Брауни с силой, намного превосходящей мою собственную. Кинжал вылетает у меня из руки, сбитый на землю силой удара.
Не колеблясь, не давая себе времени на панику, я хватаю его за вытянутое запястье и бью коленом вверх, встречая его локоть. Тошнотворный треск ломающейся кости сливается с раскатами грома над нами.
Меч выскользнул из его руки и упал на землю, а он закричал.
И тут земля устремляется мне навстречу.
Он швырнул меня на землю, используя всю свою силу и ярость. Затылок ударяется о набитую землю, и я вдруг снова вижу пятна.
Я не могу видеть.
Я яростно моргаю, отчаянно пытаясь прояснить зрение. Голова раскалывается, кажется, что она раскалывается на две части, а может быть, так оно и есть. Из затылка сочится что-то горячее и липкое, и даже в затуманенном состоянии я уверен, что это нехороший знак.
Зрение медленно возвращается, проясняясь настолько, что я вижу, что надо мной нависает.
Король, сжимающий меч в своей недрогнувшей руке, улыбка, кривящая его потрескавшиеся губы.
Нет.
Я пытаюсь сесть, но тяжелый груз прижимает меня к земле. Его нога, обутая в сапог, давит мне на ребра, беспомощно прижимая меня к земле.
Не так. Я отказываюсь так умирать.
— И это все, что тебя волнует? — Мой голос звучит чужеродно в моих собственных ушах, царапающий и испуганный. — Власть? Власть над Элитным королевством? Неужели человеческая жизнь для тебя ничего не значит?
— Обыкновенные — слабое оправдание жизни. Позор, — рычит он. — Они должны были умереть вместе с Чумой, но вместо этого они мучают нас. Я давно планировал этот день, ждал, когда смогу избавиться от этого Сопротивления. И полагаю, что должен поблагодарить тебя за то, что они пали. — Он криво улыбается, и у меня голова идет кругом, когда я пытаюсь понять, что он говорит.
— Только самые сильные, самые могущественные победят. — Он слегка наклоняется, его холодный взгляд буравит меня, когда он говорит: — Выживают сильнейшие, а сильнейшие — это Элитные.
Он выпрямляется, его сапог все еще давит на меня. — Итак, на чем мы остановились? — Он смеется, как будто сказал что-то юмористическое. — Ах, да. Я избавлял свое королевство от еще одного никчемного Обыкновенного.
Он направляет на меня острие своего меча, и я ерзаю под его сапогом. Он такой сильный, а я такая слабая...
— К сожалению, Кай стал более искусным, чем я, когда дело доходит до игры с его убийствами. Он был очень быстрым учеником. Я научил его всему, что он знает, он говорил тебе об этом? Он должен благодарить меня за свою жестокость. — Я вздрагиваю, когда острый кончик его меча касается кожи моей щеки, чуть выше челюсти.
А потом он тянет его вниз.
Возможно, я закричала — точно не знаю. Все, что я знаю, — это медленная, режущая боль, идущая от челюсти вниз по шее. Горячая кровь вытекает из пореза и скапливается на моей коже, а дождь жалит открытую рану. Я чувствую, как шевелится мой рот, но ничего не слышу, только звон в ушах.
Он улыбается, когда наконец останавливает свой меч у моей ключицы. — Это очень забавно. Но, может быть, мне стоило позволить Каю оказать мне эту честь, а?
Меня тошнит, и я чувствую только металлический запах собственной крови. Холодная сталь снова встречает мою кожу, успокаивая меня и мой бурчащий желудок. Он выбрал место прямо под второй костью воротника — прямо над сердцем.
Он прищелкивает языком. — Я почти поражен, что это твое жалкое маленькое сердечко еще бьется. После всех предательств, душевных терзаний и смертей, которые ты пережила, будучи Обыкновенной.
— Все, что я пережила, было из-за тебя, — рычу я, поднимая голову с земли, несмотря на то, что она кажется тяжелой.
— Хм... — Он звучит почти задумчиво. — Очень верно.
Ослепительная боль снова пронзает мое тело, когда его меч прочерчивает линию над моим сердцем. Придушенный крик вырывается из меня, почти заглушая его мягкие слова. — Тогда я оставлю свой след на твоем сердце, чтобы ты не забыла, кто его разбил.
Его слова звучат глубоко и отвратительно медленно. Он повторяет каждую вырезанную линию снова и снова, пока из моего горла вырываются крики. Я закрываю глаза от ухмылки, искажающей его лицо, не в силах больше смотреть на этого человека. Нет, не человека. Чудовище.
Слезы против воли скатываются по моим щекам, смешиваясь с дождем и кровью, разбрызгиваемой по лицу. Я точно знаю, что он вырезает на моей коже, я чувствую это с каждым взмахом его меча. Он клеймит меня перед смертью, и это едва ли не больнее, чем агония, терзающая мое тело.
Я не знаю, сколько времени прошло, когда он наконец поднял меч, чтобы полюбоваться своей работой. — Вот. — Непринужденно. Он звучит так буднично, так жестоко. — Будет чем помянуть меня в загробной жизни.
Затем он поднимает меч, целясь острием мне в грудь.
Нет. Нет, нет, нет...
Он улыбается. — Проткнуть грудь. Как отец, так и дочь.
Я не могу умереть.
Король возвышается надо мной, хватаясь за рукоять меча, поднимая его вверх, вверх...