Бессильные мира сего
Шрифт:
– Брат, - сказал Юрий.
– Господи!
– Он наконец понял, что от него требуется, но ведь он же ничего не мог сейчас.
– Слушай, брат, давай лучше выпьем еще по одной. Ей-богу...
Вадим, весь словно вздернутый - прямой, напряженный, - смотрел на него непонимающе, а потом облизнул губы и расслабленно обмяк.
– Ну да...
– пробормотал он.
– Ты же поддатый, я забыл совсем... Извини. Понимаешь, мне показалось, что я уже могу... мне спросонок показалось. Такой хороший был сон.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ №3.
ГЛАВВРАЧ, ПАПАША СЫНУЛИ
– Кто там у тебя все время орет?
–
– Испытания идут, товавищ геневал, - объяснил главврач со всей доступной ему предупредительностью.
– Полным ходом. Не пвекващаясь ни на час, товавищ геневал.
– А заткнуть его никак нельзя?
– Можно, конечно же. Но это сковее всего пов'ведит экспевименту.
– Какому эксперименту?
– Тому самому, товавищ геневал, - сказал главврач со значением.
Репа смотрела на него, мигая человеческими глазами, и находилась как бы в напряженном размышлении... И вдруг раздался длинный сипящий звук, и завоняло, как в сортире. Видимо, напряжение превысило некий допустимый предел.
– Я извиняюсь, - произнесла репа с простодушным облегчением.
– Вам показан актививованный уголь, товавищ геневал, - заметил главврач, но товарищ генерал не стал развивать эту интересную тему.
– Вы, доктор, уже шестой месяц эти свои эксперименты ставите, - сказал он, перейдя вдруг на "вы".
– А где результаты?
– Везультаты обнадеживающие, товавищ геневал.
– Вы мне шестой месяц толкуете про результаты ваши. Обнадеживающие. А где они?
– Очень сложная задача, товавищ геневал. Никто вмиве...
– Знаю, знаю!
– Большой Начальник помолчал, а потом произнес с нажимом: - Если бы где-нибудь это умели, мы бы, товарищ профессор, и без тебя бы обошлись. Понял?
– Так точно.
– Вот так.
– Начальник снова помолчал, прислушиваясь.
– А чего он, вообще-то, орёт? Непонятно.
– Больно, - объяснил главврач.
– А пвименять паваллельно болеутоляющие пвепаваты...
– То есть как - больно? Кому - больно?
– Подопытному. Добвовольцу. Это очень болезненный пвоцесс, товавищ геневал... (Начальник слушал, приоткрыв рот с золотыми зубами. Белесые щеки его медленно розовели. Пунцовели. Багровели.) В этом вся пвоблема, к сожалению. Собственно, пвоцесс нами уже отваботан, по квайней мере в пев'вом пвиближении, но вот сопутствующие...
Тут начальник стал окончательно цвета свежего мяса и заорал:
– Курва недобитая, картавая!
– орал он.
– Вредитель недо..анный! Б..., сука белогвардейская! Ты понимаешь, кому ты свои препараты сраные готовишь? Ты понимаешь, кто их принимать будет, б...дина пухломордая, пидор гнойный, мудила, говно еврейское!.. Семейственность, понимаешь, развел в учреждении и вредительством занимаешься? Встать, полковник, когда разговариваете с генерал-лейтенантом!..
Главврач с готовностью поднялся и терпеливо, руки по швам, слушал выговор, дожидаясь
– Садитесь, товарищ главврач, - сказал Начальник утомленно.
– Вы и сами понимаете, что такое положение недопустимо. Надо что-то предпринимать.
– Конечно, товавищ геневал-лейтенант. Именно над этим мы и ваботаем сейчас.
– Правильно. Так держать. И если нужны какие-нибудь лекарства... микстуры, препараты, немедленно докладывайте, мы обеспечим.
– Слушаюсь.
Начальник некоторое время осторожно и даже с нежностью ощупывал себе щеки белыми золотоволосыми пальцами, потом спросил:
– Но в основном, вы говорите, дело продвигается?
– Так точно. Главная задача уже вешена. Начальник кивнул, глазки у него вдруг сделались как щелочки.
– И как же эта штука у вас работает? Я никак не представлю себе, что это. Защита от болезней? Или?..
– он так и не решился выразить словами, что именно "или" и только руками показал нечто неопредленно опасное.
– Я не уполномочен обсуждать эти вопвосы, - сказал главврач сухо и мстительно добавил: - С вами.
Это произвело должное впечатление. Товарищ генерал-лейтенант снова пукнул - смачно, от души, и тогда главврач поднялся, извлек из стеклянного аптечного ящика тюбик активированного угля и протянул его через стол.
– Всячески вам векомендую, - сказал он поощряюще.
"В скучных разговорах о людях прошлого сокрыты тайны их великих свершений".
Глава четвертая
ДЕКАБРЬ. СРЕДА
НОЧЬ ПАТРИАРХА
/***"...Его зовут Стэн Аркадьевич Агре. Имя, казалось бы, необычное, но только для нашего нынешнего деидеологизированного безвременья. На самом деле Стэн - это "Сталин-Энгельс". У него, между прочим, был когда-то еще и старший брат, которого звали Марлен: Маркс плюс Ленин. А вот откуда взялась у него, совершенно русского человека, такая экзотическая фамилия, мне выяснить пока не удалось. Знающие люди объясняют, что "агрэ" на санскрите значит "первый" или даже "наивысший", по-грузински это - "вот"( ("вот какой рассеянный..."), а на иврите "агра" (ударение на последнем слоге) означает "налоги". Вот и все, что удалось мне выяснить об этом предмете. То есть ничего.
...Я согласился сейчас писать о нем не потому, что испугался вас. Не надо преувеличивать. И уж, конечно, не потому, что хочу помочь вам. Вообще - не потому, что усматриваю в этом занятии хоть какой-нибудь корыстный или прагматический смысл. Я начал эти записки потому, что, кажется, понял окончательно: после меня в мире не останется ничего, кроме этих записок. Более того: и после НЕГО самого не останется ничего, кроме этих моих записок. Да пожалуй, еще нескольких слухов, теперь уже напоминающих легенды. Да великого множества интервью, не дающих никакой информации, а только раздражающих воображение и порождающих новые слухи и новые легенды.