Бесславный герой
Шрифт:
— Мы знакомы? — Грубо поинтересовался я, стоя впереди остальных.
— Для тебя я обыкновенный вездесущий дух. Можешь сравнивать меня с привидением, как то, что ты искал на озере, только более материальное.
— Дух чего?
— Непростой вопрос, не думаю, что сейчас ответ на него тебе что-то даст. Мне кажется, важнее сделать акцент на твоей страдающей душе. Ты мужаешь, решаешься брать ответственность за сложные решения, но вместе с тем теряешь нечто большее.
— Себя. Я знаю, мне уже об этом говорили — перебил я маленького странника-духа, — у нас тут как бы срочное сражение намечается. Если ты с нравоучениями
— Хочешь вспомнить своё настоящее имя? — Играючи вертя палку в руках, беззаботно спросил он.
— Ты его знаешь? — Недоверчиво, уточнил я.
— Ага, твоё настоящее имя Владислав. Постарайся не забывать, запиши по возможности. Так Шемгал будет оказывать на тебя чуть меньшее влияние.
— Тебе и про Шемгала известно… — впервые за долгое время я ощутил слабый холодок, зародившийся в области живота. Страх… его проявление являлось мне лишь во снах, а сейчас оно так чётко ощущалось наяву. Неужели меня пугал подросток?
— Пожиратели миров коварны. И тот, с кем ты в союзе коварнее всех прочих, однако у меня не оставалось выбора, кроме заключения с ним сделки. По его условиям я должна играть в придуманную игру, бестолковую и скучную. Это я создала и скормила тебе каменных големов на вторую ночь. На твоей части острова их было больше всего, не благодари.
— Спасибо, я потерял в ту ночь бойца и сам чуть не сгинул.
— Малая жертва за возможность победить.
— Победить? А что даст победа? Два спасённых мира или попадание в смирительную рубашку? Ты так легко об этом рассуждаешь, словно всё происходящее в самом деле имеет значение, а я в это должен искренне поверить. Только мне до сих пор никто не объяснил, как работает весь этот бред. Шемгал затирал про перенос сознания, дриада так ругалась на мою чёрную душёнку, словно её осьминог обоссал. А ты вообще кто?
— Ты сбит с толку, понимаю. Тяжело принять иную реальность, когда даже в своей не знаешь куда себя деть. Несчастный потерянный мальчик, жизнь так несправедливо с тобой обошлась — с саркастичным сочувствием произнесла незнакомка.
— Закройся — потребовал я, повысив тон.
— Твоему старшему брату давали самое лучшее, и он отлично справлялся со своими обязанностями, в отличие от тебя.
— Я сказал заткнись, блять!
Утренняя роса легла в руки, а ноги сами понесли меня вперёд. Странная шляпа незнакомки по-прежнему не позволяла мне разглядеть её лицо. Я взмахнул мечом, чтобы сбить головной убор, но вместо этого клинок сменил траекторию, отклонившись вбок. Виной тому стал удар по долу меча. Похоже, палка ей не только для дальних путешествий.
— Ни на что не годен.
Пустые слова. Сколько раз я слышал их в фильмах и сериалах, когда злодей ослаблял боевой дух героя с помощью таких вот клешированных фразочек. Только почему-то сейчас они кололи действительно сильно. Так сильно, что я больше не хотел сдерживаться, лишь бы избавиться от появившейся из ниоткуда занозы. Ярость, моя собственная ярость, а не какой-то навык, питала это желание.
Не жалея маны, я использовал разрез, отправивший по дуге, как лезвие бритвы, острую волну. Девушка легко уклонилась от неё, прижавшись, как кошка к земле. Я использовал этот момент, чтобы снова ударить по шляпе, но уже сверху, однако она ловко перекатилась в сторону и тут же с грацией искусного фехтовальщика сделала выпад,
Ещё никому не удавалось так легко меня обезоружить. Она настолько сильна, что способна потягаться с любым из пожирателей миров?
— Ты миришься со своей слабостью, Владик, лелеешь её, подкармливаешь. Зачем удивляться, что остался беззащитным, если сам допустил такую оплошность? Дал Шемгалу контроль над разумом, позволил ему подавить твою боль.
— Если ты также сильна, как они, так почему не сражаешься сама? Что за идиотские нотации? Дух, привидение, да насрать мне кто ты. Почему я, простой человек, втянут конфликт сверхсильных ребят, поочередно рассказывающих мне небылицы? Может, хотя бы ты ответишь, сошёл я с ума или реально оказался не там, где надо.
Неожиданно незнакомка сняла шляпу, и я, наконец, полноценно увидел её лицо. От висков к центру лба юной особы подросткового возраста тянулись ровные татуировки, словно синие полумесяцы растянули в длину. В самом же центре лба, там, где эти полумесяцы почти соприкасались, красовался небольшой овальный узор. Слегка розоватые зрачки поблёскивали, будто усыпанные блёстками, что выглядело неестественно и прекрасно одновременно. Волосы её, того же цвета, что и глаза, упали до лопаток и частично потеряли свою насыщенность на кончиках, став полупрозрачными, как у самого настоящего призрака.
— Как ни прискорбно, твоё появление на Глэймрифе — единственный шанс выжить для всех его обитателей. Однако, если ты продолжишь двигаться в том же направлении, которое избрал для себя когда-то в своей реальности, то успеха не достигнешь.
— Я ничего не избирал. В моей жизни никогда не было смысла, я просто играл в игры и продавал всякую электронную хрень. Мой внутренний самурай не предполагал участвовать в каких-то безумных голодных играх.
— Так тебя устраивает путь саморазрушения и страдания?
— Я не…
“…Страдал. Я был всем доволен”, — хотелось сказать, но почему-то запнулся. Наверное, потому что врать бесполезно. Себя мне удавалось обманывать очень долго, но эту странную девчонку, похоже, не получится.
— Придётся найти в себе силы научиться смотреть на вещи под другим углом. Добра и зла никогда не существовало, есть лишь жизнь, смерть и время, разделяющее их. Чем раньше ты примешь это, тем раньше избавишься от иллюзии неопределённости. Ни я, ни Шемгал, не сможем убедить тебя в правдивости того, что ты видишь или чувствуешь. Только ты сам можешь познать, что истина, а что ложь.
— Как вы задолбали со своими загадками.
— Но ведь ты знаешь на них ответ.
— Частично.
— Вот и начни с малого. В любое море сначала впадает ручей — договорив, она снова надела шляпу, — надеюсь, мы ещё встретимся.
Так называемый дух расплылся миражом, оставив меня наедине с мыслями и отрядом, который перетаптывался чуть позади, не понимая, что вообще происходит.
Вспоминая детство, могу сказать, что жизнь обошлась со мной несправедливо. Я всегда чувствовал себя нежеланным ребёнком, словно моё появление на свет было обычной случайностью, от которой все лишь пострадали. Я мешался отцу, когда просился на аттракционы, в кино или цирк, мешался брату с просьбами взять меня с собой, когда тот уходил с друзьями, наверное, и маме мешался, потому что ей приходилось готовить на ещё один лишний рот.