Бессонница (др.перевод)
Шрифт:
На самом деле она пыталась его задержать. Она очень любила Натали, но выбор между мужем и маленькой девочкой, дочкой соседки, был ясен. Ее не волновали ни возраст, ни вопросы честности, которые определяли его позицию и его решение. Ральф был ее мужчиной, а для Луизы имело значение только это.
– Ничего у тебя не получится, – сказал он без злости. Мягко освободился и снова пошел к дверям. – Я дал слово, и у меня уже почти не осталось времени.
– Тогда забери его обратно! – закричала она, и его поразил ее голос, в котором ужас смешался с яростью. – Я мало что помню про то, что было тогда, но я помню, что нас вовлекли в дела, из-за которых
– А как же ребенок? А как же Элен, раз уж на то пошло? Натали – это все, ради чего она живет. Разве Элен не заслуживает…
– Мне плевать, что она заслуживает! Что заслуживают они все! – закричала Луиза, а потом вдруг как-то разом сникла. – Нет, наверное, мне не плевать. Но как же мы, Ральф? Мы что, уже не в счет?! – Ее глаза, темные выразительные глаза умоляли его. Если смотреть в них слишком долго, можно забыть про все на свете, поэтому Ральф отвернулся.
– Я сделаю то, что должен. То, что я хочу сделать. Чтобы у Натали было то, что было и у меня, и у тебя – еще семьдесят лет жизни.
Луиза беспомощно посмотрела на Ральфа, но уже не пыталась его остановить. Вместо этого она расплакалась.
– Старый дурак! – прошептала она. – Старый упрямый дурак!
– Да, наверное, – сказал он и повернул ее лицом к себе. – Но я старый упрямый дурак, который держит свое слово. Пойдем со мной. Я очень хочу, чтобы ты пошла.
– Хорошо, Ральф. – Она с трудом слышала собственный голос, а ее кожа была холодной, как глина. – Что должно случиться с Натали?
– Ее должен сбить зеленый «форд седан». Если я не займу ее место, ее размажет по Харрис-авеню… на глазах у Элен.
По дороге к «Красному яблоку» (сначала Луиза отставала, потом ей пришлось догонять его, когда она поняла, что он не замедлит шаг) Ральф рассказал ей все, что помнил. Она тоже кое-что помнила о том, как они спускались под дерево, обожженное молнией, возле аэропорта – до сегодняшнего утра это воспоминание казалось ей дурным сном, – но ее не было рядом во время финальной схватки Ральфа с Атропосом. И теперь Ральф рассказал ей о случайной смерти, которой Атропос пригрозил Натали, если Ральф не перестанет ему мешать. Он рассказал ей, как заставил Клото с Лахесисом дать ему слово, что они не допустят, чтобы Атропос исполнил эту угрозу.
– Мне кажется… что решение принимали… очень близко к вершине этого сумасшедшего здания… этой Башни, о которой они говорили. Может быть… даже на самом верху. – Он буквально выдавливал из себя слова, и сердце, казалось, сейчас просто выскочит из груди, но Ральф подумал, что все это можно списать на быструю ходьбу и жаркий день. Он уже не боялся, его страх прошел. И этому очень способствовал разговор с Луизой.
Впереди уже показалось «Красное яблоко». Чуть подальше, на автобусной остановке, стояла миссис Перрин, как обычно, по стойке «смирно», словно солдат на параде. В руках она держала авоську, с которой обычно ходила за продуктами. Под крышей остановки, наверное, был тенек, но миссис Перрин никогда не искала легких путей. Даже в ярком солнечном свете Ральф видел ее чопорную серую ауру, которая была абсолютно такой же, как и тем вечером в 1993 году. Элен и Натали пока еще не было видно.
– Разумеется, я знала, кто это, – говорила потом Эстер Перрин репортеру из «Дерри ньюз». – Я что,
Наверное, вы думаете, что я слишком много болтаю. И не возражайте, у вас на лице все написано. Но вы не волнуйтесь, я уже почти все сказала, что нужно. Я знала, что это был Ральф, но тут есть одна деталь… наверняка вы поймете ее неправильно, даже если и вставите в вашу историю… а скорее всего вы не станете этого делать. Он появился из ниоткуда, чтобы спасти эту девочку.
Молодой репортер вежливо молчал, но Эстер Перрин все равно пригвоздила его взглядом к месту; так, наверное, юный натуралист насаживает на булавки бабочек.
– Я не имею в виду, что это выглядело, как будто он появился из ниоткуда, хотя, могу поспорить, вы так и напишете.
Она наклонилась к репортеру, пристально глядя ему в глаза, и медленно проговорила:
– Он появился из ниоткуда, чтобы спасти эту девочку. Вы меня понимаете? Из ниоткуда.
На следующий день вся первая полоса «Дерри ньюз» была посвящена несчастному случаю возле «Красного яблока». Эстер Перрин была весьма колоритна в своих замечаниях по поводу произошедшего, и на фотографии в газете она была очень похожа на Ма Джоад из «Гроздьев гнева». Боковая колонка, где было напечатано это интервью, вышла под заголовком: «БЫЛО ПОХОЖЕ, ЧТО ОН ПОЯВИЛСЯ ИЗ НИОТКУДА», – ГОВОРИТ СВИДЕТЕЛЬНИЦА ТРАГЕДИИ.
Когда миссис Перрин это прочла, она совершенно не удивилась.
– В конце концов я получил, что хотел, – сказал Ральф, – но только потому, что Клото с Лахесисом… и те ребята на верхних уровнях, на которых они работают… отчаялись остановить Эда.
– На верхних уровнях? Каких таких верхних уровнях? Какой такой башни?
– Не важно. Ты забыла, но даже если бы ты не забыла, это бы ничего не изменило. Понимаешь, Луиза, они собирались остановить Эда вовсе не потому, что если бы он врезался в Общественный центр, погибли бы тысячи людей, а потому, что им любой ценой нужно было сохранить жизнь одному человеку, ребенку, который – по их расчетам – будет там в этот вечер. Когда мне удалось заставить их понять, что я чувствую то же самое по отношению к своему ребенку, мы заключили это соглашение.
– Это когда они тебя резали, да? И тогда ты дал им это самое слово. О котором ты постоянно говорил во сне.
Он удивленно взглянул на нее.
– Наверное. – Воздух в легких напоминал металлические стружки. – Жизнь за жизнь, такова была сделка, жизнь Натали в обмен на мою. И…
[Эй! Не увиливай, псина, а то я тебе надаю по заднице!]
Ральф запнулся при звуках это тонкого, визгливого, до боли знакомого голоса – голоса, которого не слышал больше никто, да и не мог услышать – и посмотрел через улицу.