Бессонница
Шрифт:
Подружкой невесты была Симона Кастонья, а тост на праздничной церемонии произносил человек, любивший повторять, что его зовут Джо Уайзер и что теперь он стал старше и мудрее. Триггер Вашон разразился сбивчивой, но чистосердечной тирадой, закончив ее следующим пожеланием: «Пусть эти двое проживут до ста пятидесяти и никогда не знают ревматизма и запоров!» Когда Ральф и Луиза, в волосах которых все еще белели зернышки риса, вышли из дома для приемов, к ним подошел старик с высоким лбом в облачке белых пушистых волос. В руках у него была книга.
— Мои поздравления, Ральф, — сказал он. — Поздравляю, Луиза.
— Спасибо, Дор, — поблагодарил Ральф.
— Нам не хватало тебя, — заметила Луиза. — Разве ты не получил приглашения? Фэй сказал, что он отдал его тебе.
— Конечно, Фэй передал мне приглашение. Да, о да, но я не хожу на мероприятия, если они проводятся в помещении. Слишком тесно. А на похоронах еще хуже. Вот, это для вас. Я не завернул, потому что мой артрит обострился.
Ральф принял подарок. Им оказался сборник стихов под названием «Звери, пришедшие к соглашению». Фамилия поэта — Стивен Добинс — вызвала у Ральфа холодок, но он не понимал, почему именно.
— Спасибо, — поблагодарил он Дорренса.
— Конечно, хуже, чем его последние работы, но стихи все равно отличные. Добинс очень хорошо пишет.
— Мы будем читать их друг другу во время медового месяца, — сказала Луиза.
— Великолепное время для поэзии, — заметил Дорренс. — Возможно, самое лучшее. Уверен, вместе вы будете очень счастливы.
Старик пошел прочь, затем обернулся:
— Вы сделали очень важное дело. Лонг-таймеры остались довольны.
Он ушел. Луиза взглянула на Ральфа:
— О чем он говорил? Ты знаешь?
Ральф покачал головой. Он не знал, однако у него возникло ощущение, что он должен знать. Шрам на руке начал покалывать, как некогда, вызывая зуд глубоко в тканях.
— Лонг-таймеры, — протянула женщина. — Возможно, он имел в виду нас, Ральф, — в конце концов, вряд ли нас можно назвать неоперившимися птенцами.
— Может быть, именно это он и имел в виду, — согласился Ральф, но он знал и другое… И в ее глазах тоже таилось глубокое понимание.
В тот же день, когда Ральф и Луиза выражали свое согласие на совместную жизнь, забулдыга с зеленой аурой — у которого действительно был дядя, проживающий в Дэкстере, хотя дядюшка и не видел своего племянника-неудачника уже лет пять или даже больше, — брел по Строуфордпарку, щуря глаза от снега, ослепительно сияющего под ярким солнцем.
Он искал бутылки, которые можно будет сдать. Здорово, если бы денег хватило на пинту виски, но сойдет и пинта дешевого вина.
Неподалеку от кабины мужского туалета он заметил яркое сверкание металла. Возможно, это всего лишь солнце, отраженное от бутылочной пробки, но такие вещи обязательно нужно проверять. Может, десять центов… Хотя забулдыге показалось, что предмет сверкнул золотом. Он…
— Боже праведный! — воскликнул мужчина, подбирая обручальное кольцо, загадочным, почти мистическим образом оказавшееся на снегу. Он поднес кольцо поближе, чтобы рассмотреть надпись, выгравированную на внутренней стороне:
«Э. Д. — Э. Д. 8-5-87».
Пинта? Нет, черт. Эта малышка обеспечит ему целую кварту.
Несколько кварт. Возможно, он неделю сможет пить квартами.
Спеша через перекресток Уитчхэми Джексон-стрит (именно здесь Ральф Робертс однажды чуть не потерял сознание), забулдыга не заметил приближающийся автобус. Водитель увидел бродягу, но колеса автобуса попали на ледяную дорожку.
Пьяница так никогда и не узнал, что сбило его. В одно мгновение он выбирал между «Олд Кроу» и «Олд Грэнд-Дэд»; в другое он уже находился в темноте, поджидающей всех нас. Кольцо, скатившись по водосточной канаве, провалилось сквозь решетку и осталось там надолго, очень надолго. Но не навсегда. В Дерри вещи, исчезнувшие в сточной канаве, могут — частенько это заканчивается неприятностями — подниматься вверх.
После этого Ральф и Луиза не жили счастливо всегда.
В мире Шот-таймеров ничто не длится всегда, счастью или несчастью приходит конец — факт, отлично известный Клото и Лахесису. Ральф и Луиза действительно прожили счастливо некоторое время. Никто из них не заявлял прямо, что это самые счастливые годы в их жизни, потому что они вспоминали своих прежних партнеров по семейной жизни с любовью и нежностью, но в глубине души оба считали эти годы наисчастливейшими. Ральф не был уверен, что поздняя любовь — самая богатая любовь, но полагал, что именно такая любовь наиболее добра и наполненна.
«Наша Луиза», — частенько повторял он, посмеиваясь. Луиза делала вид, что сердится, но это было притворством; она видела выражение его глаз, когда Ральф произносил эти слова.
В их первое рождественское утро в качестве мужа и жены (они стали жить в уютном домике Луизы, а дом Ральфа выставили на продажу) Луиза подарила Ральфу щенка гончей.
— Я едва не передумала перед самой покупкой. Говорят, животных дарить не следует, но собачушка выглядела такой милой в витрине зоомагазина… И такой печальной… Если щенок тебе не нравится или ты не хочешь провести остаток зимы, обучая ее всем собачьим премудростям, так и скажи. Мы найдем кого-нибудь…
— Луиза, — перебил ее Ральф, поднимая бровь и надеясь, что это напоминает ироничную манеру Билла Мак-Говерна, — ты слишком много болтаешь.
— Неужели?
— Да. Так бывает всегда, когда ты нервничаешь, не переживай.
Мне безумно понравилась эта дамочка. — И его слова вовсе не были преувеличением; Ральф моментально влюбился в черного, с подпалинами щенка гончей.
— А как ты ее назовешь? — спросила Луиза.
— Розали, — ответил Ральф.
Следующие четыре года оказались очень удачными для Элен и Натали Дипно. Некоторое время они скромно жили в снимаемой в восточной части города квартирке на жалованье Элен. Их дом на Гаррис-авеню был продан, но деньги пошли на оплату огромных счетов. Затем в июне 1994 года Элен неожиданно получила страховку… Только ветром, принесшим деньги <Windfall (англ.) — это и плод, сбитый ветром, и неожиданно полученные деньги (игра слов).>, оказался Джон Лейдекер.
Первоначально «Восточная страховая компания» отказалась выплачивать страховку Эда Дипно, утверждая, что он покончил жизнь самоубийством. Затем, после множества разговоров и убеждений, они пришли к определенному соглашению. Их убедил приятель Джона Лейдекера по игре в покер Говард Хэймен. В свободное от игры в карты время Хэймен был юристом, наслаждающимся борьбой со страховыми компаниями.
Лейдекер случайно встретился с Элен в феврале 1994 года в доме Pальфа и Луизы, и все в нем перевернулось от восхищения («Случившееся со мной никогда не было любовью в обычном понимании этого слова, — позже поведал он Ральфу и Луизе, — но, пожалуй, и к лучшему, учитывая, как все оно вышло»).