Бессонный патруль (Сборник)
Шрифт:
Отрицательно покачала головой.
"Те истратила. Самая обыкновенная мошенница..."
Я был раздосадован. После разговора с Ираидой Ивановной я еще надеялся, что подозрение не оправдается. "Еще свое отдаст, будьте уверены..." Вот тебе и отдала!
За ярлычком "мошенница" открывалось что-то жалкое, достойное презрения.
И словно прочитав мои мысли, девушка закрыла лицо ладонями. Приткнулась к столешнице. Я увидел, как мелко вздрагивают ее плечи, и потянулся за гоафином с водой.
–
– Нет, я знаю. Ничто меня не спасет, - расслышал я сквозь всхлипывания.
– Не успокаивайте меня. Для меня все пропало. Все!.. Теперь меня выгонят из училища. Она...
Она...
Девушка разрыдалась.
– Почему вы не сказали об этом сразу? На первом допросе?
– спросил я, когда в кабинете стало тихо.
– Разве что-нибудь изменится?.. И сейчас я вас прошу ничего ему не сообщать. Очень. Я расскажу...
А было так. Кассирша тогда болтала о чем-то через стол со своей соседкой. Смеялись. Она сверила реквизиты извещения, заполненные рукой Гуревич, с паспортом Задонской. И выдала деньги.
– Давайте так, - предложил я.
– Лучше напишите сами. Собственноручно. Садитесь на мое кресло. Вот ручка.
Сейчас бумагу... Так. Только поподробнее. А вверху: "Заявление", показал я и подумал: "Оформим как явку с повинной. Интересно, на что потрачены деньги?"
– Да. Укажите дальнейшую судьбу денег, - добавив я.
– И почему вы их взяли? Вы понимаете? Что вас толкнуло на это? Только чистосердечно и поподробнее. Ну, не буду мешать.
Я включил лампу и отошел к окну.
Свет на улице мерк постепенно, как в кинозале перед началом сеанса. "Ханзада просмотрел, наверное, уже половину картины, - прикинул я.
– Не знал, а то бы остался..."
"Или-или, - говорил Ханзада. И вот одна из версий нашла подтверждение. В общем-то, он молодец, этот мой новый помощник. И следователь из него, дай бог, получится со временем неплохой..."
"Почему эта, казалось бы, неплохая девушка споткнулась? Нехватка денег? Но разве так поступает каждый, у кого материальные трудности?"
Через полчаса Камила Гуревич дописывала шестой лист. Писала быстро, как будто опасаясь, что времени осталось мало-мало и она ничего не успеет.
"А Задонская тоже мошенница, - вдруг пришло мне на ум.
– Обманным путем хотела заполучить благоустроенную квартиру. А это откуда?.."
– Я написала и о письме, - сказала девушка.
– Письмо в тот день получила я. Вот оно, прочтите.
На страницах заявления мелькали знакомые слова: "извещение", "письмо", "Задонская", "обида"...
И вдруг я увидел слово, которое все это дело поворачивало на сто восемьдесят градусов. Точнее, ставило с головы на ноги. Слово-неожиданность!
Прокурор, рассматривая материалы на арест, не даст санкции на лишение свободы заочно, без предварительной беседы с обвиняемым. Такая беседа должна предостеречь от возможных ошибок. Как бы ни нагромождались обвинения одно на другое, в каких бы смертных грехах человек ни подозревался, может быть такой случай, когда живой разговор с подследственным, его объяснения дадут абсолютно иной поворот делу.
До прокурора дело не дошло. Но на нашу с Ханзадой долю выпал именно такой редкостный случаи.
Одно только слово!
Она ушла, тихо притворив дверь. Такая же неулыбчивая, серьезная.
Листкам, исписанным девушкой, суждено было быть предпоследними. Последнее слово оставим Задонской.
Я подравнял листки заявления, соединил их скрепкой. Прошелся по кабинету туда-сюда: громыхнула железная дверца шкафа, скрипнули оконные задвижки.
М-ла, вот так история...
РЕДКИЙ СЛУЧАЙ
– "...Вы служите, мы вас подождем, - ребята часто ставят эту пластинку. Здесь, в армии, песенка звучит поновому и не надоедает..." - Ханзада читал громко, четко, с видимым наслаждением. Письмо, которое оставила Камила, я подсунул Ханзаде, как только принесли заключение почерковедческой экспертизы.
– "...Песенка настраивает на грустную волну, - читал Ланзада. Воспоминания... Вот выхожу из автобуса Между большими домами виден ваш с бабушкой низенький дом.
Н ты в окне. Улыбаешься. Машешь рукой. Я бегу мимо палисадника, нагибаюсь под ветвями. Мимо стены дома. Скорее. За углом снова вижу тебя..."
Судьба дела решена. Специалисты не подвели: заключение подготовлено вовремя. Все правильно: на извещении почерк Гуревич.
Я сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться. Я готовлю Ханзаде сюрприз: заключение экспертизы по всем материалам он пока не видел.
Часы показывают половину десятого. До прихода Задонской - полчаса. И я знаю, почему Ханзада пришел в отлично отутюженном черном костюме, в белой рубашке с галстуком. Я знаю, что будет через полчаса, и мне становится жаль Ханзаду.
– Читай, читай, - тороплю я.
– Подходишь к главному.
"...Рядовой Мошкин опять балагурит. Ребята смеются, а мне не весело, как и все это время, - терпеливо читал Ханзада.
– Ты знаешь мой дурацкий характер, Камила..."
Ханзада вскинулся:
– Гуревич?
– Читай, читай.
– "...Знаешь мой... характер, Камила. Знаешь, что может меня на какой-то момент вышибить из седла. И я не стремлюсь подняться сразу. Не стремлюсь выяснить, чего-то добиваться сразу же. Но проходит время и появляется желание "помахать кулаками". Я не писал тебе и теперь казню себя за это. Какое имел право забыть все. Все! Поверить той жалкой писульке..."