Бессрочная осень
Шрифт:
Подшучивая, говорил: «Подрасту, выучусь на инженера, буду работать, построю домик, женюсь.» Она вдруг, наверно, почувствовала весь ужас и всю низость подобного будущего, что даже нервно отдернула свою руку от него. Вся казавшаяся ей эта низость никак не шла к ее неземным воспалившимся чувствам к нему. Дальше они до самого «Ателье» шли молча, каждый думал о своем. Но то, что у них появились чувства друг к другу, даже некая привязанность, это было очевидно. В тот день, когда они расстались и Володя уехал домой, – они еще не знали, что расстались навсегда….
Уже поздней осенью то ли от переживания от случившегося, вызванного их расставанием, то ли в силу еще каких-либо обстоятельств, но он первый раз заболел тяжелой болезнью – свинкой. Почувствовал
Шли годы и он быстро рос телесно и душевно. Жил теперь уже не одними чувствами – стал понемногу разбираться в том, что его окружает и, самое главное, стал не так восприимчив ко всему, как раньше. И на то, что с ним когда-то произошло, стал смотреть в известной степени спокойно, даже когда чувствовал себя неловко за свою эту слабость – впечатлительность.
Жизнь его в молодые годы ознаменовалась благодетельными переменами, расцветом его как личности. Верно говорят, судьба человека складывается случайно, в зависимости от окружающих его судеб. Так сложилось и судьба его молодости, определившая всю дальнейшую жизнь. Новизна бытия, связанная с первой самостоятельной жизнью – все это совершенствовало его во всем.
А что было дальше? А дальше была учеба, работа, трудом заработанная квартира, не было только женитьбы. Потому что не было большой любви, как когда-то на заре юности, были лишь влюбленности в женщин красивых и не очень, от которых родились у него две дочери, по иронии судьбы названные именами Любовь и Надежда. Это было настоящее помешательство, всецело поглощавшее все его душевные и телесные силы. Жил только минутами страсти или ожидания их. Это хотя и были счастливые моменты в его жизни, но совершенно лишенные глубоких чувств. Он вел жизнь трудовую, насыщенную событиями современного дня. Про свое одиночество перед друзьями – коллегами отшучивался: «Сложилось так, что я стал человеком казенным-не пригодным для семейной жизни».
Время шло, прошли не только годы, но и десятилетия. Он уже давно не Володя, а Владимир Николаевич, прошедший трудовую деятельность от рядового инженера до руководителя крупного предприятия.
Ушла его молодость. Да что собственно молодость! Ушла целая эпоха, а вместе с ней и все то, чем он жил эти долгие годы. В последний год перед уходом со службы разыскал своих дочерей, уже взрослых со своими семьями, и без всякого расчета на проявление милосердия и их дочернего внимания на его будущую глубокую старость, помог им материально. Удивительна была быстрота и безвольность, с которой он сошелся с дочерями, что так случайно свалилось на него, началось с такой счастливой легкостью, что не отняло у него нисколько душевных сил. Так в его жизни суждено было стать еще одному большому событию. Дочери, конечно, спасали его от чувства одиночества и он каждый раз при встрече с ними все больше убеждался в их искренности. Их отношение к нему было гораздо лучше, чем он мог рассчитывать.
Работу он уже давно бросил. Много времени проводил, уезжая в деревню, где остался стоять еще родительский дом. Охотился, рыбачил, а затем возвращался домой.
Он вынашивал лишь одну мечту: как возможно дольше пусть продолжается то, что началось в знакомстве с дочерями.
«Где все теперь то, что было когда-то?» – думал он, задавая себе вопрос, не теряя ни на минуту своего главного состояния – надежды увидеть свою большую любовь.
2
Владимир Николаевич в силу своего возраста, уже не обременённый никакими заботами и обязанностями, все более с каждым днем меланхолично
– «Боже, как памятны мне эти солнечные дни из детства на набережной, – сказал он себе. – Ах, как давно все же это было. И жил ведь рядом, имел достаточно времени и возможности, и не велик был труд приехать и спуститься к берегу реки».
Но шли годы, проходили десятилетия. И вот уже нельзя было больше откладывать, хоть, может быть, и по-старчески глупо, но он все же решил: «Надо посетить то место, где некогда что-то тревожило мое сердце».
В один из погожих солнечных дней он пошел к мосту на набережной. Однако все изменилось на свете с тех пор, когда он был еще мальчиком. Река Омка уже не судоходна, а, просто превратилась в широкий ручей, и нет уже того солнечного блеска воды. На том месте во всю ширь развернулся рынок. Базар – как бы город в городе.
– «Боже как это было давно, – у него на глаза наворачивались слезы, – но я никогда не забуду того времени, какое это было несказочное счастье, когда она взяла меня за руку».
Была она неизменно весела, ласкова, очень ко мне добра и простодушно говорила мне: «Ты мне очень нравишься».
Помню, я вспыхнул жаром при первом же взгляде на нее, и не зная, что делать, от застенчивости равнодушно произнес: « мне пора…..»
У моста он опять поднялся на взгорье, пошел в город по тротуару. Его целью было побывать на той улице и во дворике – хотел взглянуть на все то, где когда-то появлялась она. Из шумной, заполненной транспортом улицы он вошел в небольшой тихий дворик.
Ему хотелось вызвать в себе воспоминания, а может даже грусть, и не мог на удивление. Ноги сами понесли по двору, и день был такой же солнечный, только тогда был конец августа, а сейчас начало лета. Все прочее было неизменно, разве что обилие застекленных балконов. Он присел на скамью возле детской площадки – песочницы и стал вспоминать, какой она была в то далекое их детство: ясный взгляд, светлые волосы, легкое белое воздушное платьице. То было время ничем не омраченного счастья, радости и восторженности двух, в сущности, еще детей, не понимавших толком о начале любви. А сейчас все было спокойно и омрачено печалью, как будто весь дворик сочувствовал ему в его воспоминаниях. Ему казалось, что еще миг, и она откуда-то появится, выбежит ему навстречу в своей соломенной шляпке и воздушном раздуваемом ветерком белом платьице. Он остановил свой взгляд на дверях одного из подъездов, поднялся и пошёл. Двери были резные, из настоящего тёса. «Стало быть, стоят давно, таких сейчас не делают,» – подумалось ему. Взялся за кованую железную ручку и, приоткрыв дверь, шагнул на площадку подъезда. Навстречу с внимательным и озабоченным взглядом спускалась по лестнице женщина, старше средних лет, но он не выказал к ней никакого внимания.
– Простите! – уже оборачиваясь ему вслед окликнула она, видя незнакомого с виду интеллигентного солидного мужчину.
– Вы не насчет покупки квартиры?
Он посмотрел на миловидную женщину и скороговоркой ответил:
– Нет, не знаю! А что здесь продают квартиру?
Женщина удивленно посмотрела на него, и он устыдился своей непрактичности.
– Да! – ответила незнакомка. – Здесь недавно схоронили пожилую хозяйку небольшой квартирки, и теперь ее племянники, наследники стало быть, продают ее.