Бесстыжая
Шрифт:
— Они тебя не обидели? — выспрашивал Сакс.
— Н-нет. Все хорошо, — убеждала его я, чувствуя, как по телу пробегает дрожь удовольствия. О да, все было хорошо.
— Мы сейчас в аэропорту, и целая орава солдат держит нас под прицелом…
Абдул, расстегнув корсаж, принялся стаскивать с меня юбку. Наконец он спустил ее с ног, и я осталась голой. Он поднялся на ноги и, сняв с себя одежду, остановился надо мной, расставив ноги. Его гигантский пенис, гордо поднятый вверх, ждал меня, требовал моего внимания, чуть ли не угрожал мне.
Я
— Вы должны улететь следующим самолетом, — сказала я Саксу, едва понимая, что говорю. Абдул перевернул меня на живот и подложил под бедра подушку. — Не рискуйте, — пробормотала я в трубку.
— Очень мило, Хани, что ты заботишься о нас. Но как ты могла подумать…
О Боже, Сакс, закругляйся поскорее. Пальцы Абдула скользнули между моими ногами, они прикасаются там, где все влажно, скользко и ждет его.
— …что я сбегу и брошу тебя…
Он опустился на колени между моими ногами и вводит свое смертоносное оружие… медленно… очень медленно…
— …в чужой стране. Я потребовал, чтобы вызвали британского консула…
…Медленно… еще и еще… рывок и отход… рывок и отход… мне очень нравится эта поза… возбуждаются самые неожиданные места, а Абдул — настоящий специалист в деле секса.
— …но, кажется, этого не добиться. Однако как только я вернусь в Англию…
Возвращайся в Англию, Сакс, и чем скорее, тем лучше. Оставь меня наслаждаться Абдулом. Его пальцы раздвигают мои ягодицы и проникают внутрь, а его пенис по-прежнему внутри меня. Мне так хорошо, как не было с Варваром и Джеком. А ведь Абдул — всего один мужчина. И мне не нужно другого.
— …я позабочусь о том, чтобы об этом постыдном инциденте…
Теперь его другая рука прикасается ко мне впереди… дразнит меня… возбуждает… Чудесно… великолепно…
— …узнали все…
Мое тело горит… наслаждение достигает высшего накала.
— …Я устрою скандал…
Я не в состоянии больше слушать. Оргазм следует за оргазмом. Чисто физическое наслаждение обрушивается на меня подобно водопаду, я судорожно глотаю воздух.
— Сакс, прошу тебя, не делай этого, — с трудом произнесла я. — Не надо скандала. Не говори никому. Я остаюсь здесь добровольно.
— Не верю.
— Это правда, поверь.
Абдул стоит рядом со мной на коленях, его пенис совсем близко от моих губ, соблазняет меня.
— Хани, ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты сама решила остаться?
— Да, Сакс. Клянусь, это так. Я хочу остаться. Больше всего на свете я хочу остаться.
Головка прикоснулась к моим губам. Я отшвырнула телефон, раскрыла губы, чтобы принять его, и все началось снова.
Мне сразу же не понравилась
А чудесные каникулы в пустыне тем временем продолжались. Абдул предоставил мне белую кобылу, и мы вдвоем с ним уезжали верхом на прогулки среди песчаных дюн, рано или поздно встречая на пути какой-нибудь оазис, где все уже были предупреждены о нашем приезде. Нас ждали прохладный шатер, чтобы отдохнуть, фрукты и кофе, чтобы подкрепиться, и интимная обстановка, чтобы утолить нашу страсть. Разгоряченные и возбужденные верховой ездой, мы бросались в объятия друг другу, как пара ненасытных тигров.
Мы хотели друг друга постоянно. В любое время дня и ночи мы были готовы заняться любовью. Абдул, между прочим, поведал мне, что первая женщина была у него в двенадцатилетнем возрасте и что потом он многому научился. Теперь, когда ему было за тридцать, у него за плечами были долгие годы практики и экспериментов. Было бы трудно назвать такие виды искусства любви, которые он не испробовал на личном опыте. Он умел как угодно долго сдерживать свой оргазм, заставляя меня многократно достигать вершин наслаждения, оттягивая свой кульминационный момент путем одному ему ведомых усилий, которые казались сверхчеловеческими.
Ни один из мужчин, с которыми я раньше наслаждалась сексом, не был столь изобретательным в любви, кроме, пожалуй, Майлса, хотя и его выдумки бледнели по сравнению с неистощимой фантазией Абдула.
Он обожал стянуть с меня простыню, когда я спала, и, сунув голову между ногами, целовать и дразнить меня до тех пор, пока я не просыпалась от оргазма.
Я думала, что такой гордый мужчина, возможно, не захочет, чтобы я, занимаясь любовью, была сверху, но он был настолько убежден в своем превосходстве, что это его ничуть не беспокоило, и он очень любил, когда я, оседлав его, сама руководила его проникновением в мое тело, иногда наклоняясь вперед, чтобы он мог обласкать мою грудь, иногда отклоняясь назад, чтобы подразнить и помучить его.
Но больше всего он любил, когда я напрягала внутренние мышцы, которые стали сильными и натренированными за короткий, но интенсивный период моей половой жизни.
Я мягко и нежно сжимала эти мышцы, когда он находился глубоко в моем теле, и он стонал от невыносимого восторга, умоляя проделать это еще и еще раз. В такие моменты я чувствовала себя победительницей, потому что он становился моим любовником-рабом, как и я была его рабыней. И когда мы, утомившись любовью, лежали рядом и моя голова покоилась на его груди, я слышала, как он шепчет: