Бестиарий
Шрифт:
Аль-Калли улыбнулся с заговорщицким видом, и на миг Рафику показалось, что улыбка эта была отражением его собственной. Аль-Калли был просто в восторге.
— Все остальные, — сказал он, — были родом из Тикрита. Ты тоже?
— Да.
Саддам всегда полагался на своих сородичей суннитов для выполнения его самых важных заданий.
— Ну а мужчина с усами, — начал аль-Калли, — он что, тоже из Тикрита?
Рафик тотчас умолк.
— Который подал суп моей жене, — подсказал аль-Калли, хотя не
— Я его не знаю.
«Ну вот, с чего начали, туда же и пришли», — с отвращением подумал аль-Калли, не пытаясь скрыть разочарования. Он обернулся к Якобу, тот стоял чуть поодаль, скрестив руки, и жестом указал на ведро из-под краски, стоящее у загона.
Якоб снял с ведра крышку, подошел к изгороди и выплеснул содержимое на Рафика, обдав его с головы до пят.
На секунду показалось, это красная краска, но у нее был характерный запах — запах свежей крови.
Рафик выронил сигарету и уставился на свою пропитанную кровью робу.
Из соседней клетки снова донесся визг и тут же перешел в яростный лай. Из дальней клетки донеслось низкое глухое рычание. Огромная птица, примостившаяся на жердочке наверху, пронзительно заверещала.
Рафик едва не оглох от этой какофонии. Вытаращив глаза, он разглядывал окровавленную одежду.
— Мужчина с усами, — многозначительно произнес аль-Калли, подчеркивая каждое слово.
— Я уже сказал: не знаю его!
Аль-Калли надавил на кнопку пульта дистанционного управления. Внутренняя дверца распахнулась. Теперь Рафик был в полной власти того, кто притаился в глубине норы.
И он понял это.
— Имя! — требовательно произнес аль-Калли.
Рафик завертел головой, оглядывая помещение. Маленький заболоченный пруд, низенькие деревца, мелкий кустарник… сломанные кости, покрытые пылью. Кто же здесь обитает?
— Могу снова закрыть внутреннюю дверцу. Так же легко, как открыл, — сказал аль-Калли.
Рафик судорожно пытался сообразить. Лев? Может, тигр? Он видел вход в темный грот, выложенный из камня и возвышающийся на несколько футов от утоптанной земли.
— Имя! Мне нужно имя.
«Ну а какой от этого вред?» — подумал Рафик. Он назовет ему имя — да любое, в конце-то концов! — и тогда можно получить передышку, выиграть время. А если аль-Калли догадается, что это ложь? Что, если он, хитрый и умный мерзавец, уже знает имя или же у него есть свои предположения на этот счет и он только и ждет, чтобы он, Рафик, их подтвердил.
И вдруг с того места, где он стоял, Рафику показалось, что в глубине грота шевельнулась тень. Это нечто проснулось. Оно живое!
Аль-Калли тоже заметил это и испытал облегчение. Тварь завозилась, пытаясь подняться на лапы, и принюхивалась — Рафик отчетливо слышал эхо этих звуков. Создание почуяло добычу.
Он
Аль-Калли расхохотался и обернулся к Якобу.
— Смотри-ка, а он смышленее того, последнего.
Рафик быстро расстегнул робу, скинул ее, потом скатал в комок и отбросил как можно дальше. Она зацепилась за ветки дерева и повисла на нем, как флаг.
Из глубины грота послышалось рычание.
— Ахмед! — крикнул Рафик. — Его звали Ахмед!
— Ну что ж, для начала неплохо, — заметил аль-Калли.
Пальцы его замерли над панелью управления, готовые одним движением открыть или закрыть всю клетку. Потом они оба увидели глаза твари — они отсвечивали злобным мерцающим огнем и моргали, привыкая к яркому освещению.
— Ахмед Массад!
Имя показалось аль-Калли знакомым. Ну конечно, фамилия Рафика тоже Массад.
— Так он что же…
— Мой брат! Да, он мой брат!
На сердце у аль-Калли потеплело. Что ж, это объясняло долгое и упорное молчание Рафика. Похоже на правду.
Но зверь уже выходил из своего убежища. Аль-Калли замер, даже после столь долгих лет его всякий раз очень волновало это зрелище. Он не уставал любоваться чудовищем. Его массивной низко опущенной мордой с длинным носом, желтыми, как у ящерицы, глазами по обе стороны от него. С сильными злобно ощеренными челюстями, вооруженными несколькими дюжинами острых резцов и нависающими над ними, как у саблезубого тигра, двумя огромными изогнутыми клыками.
Рафик тоже замер, от страха.
Животное учуяло его и медленно задвигало головой из стороны в сторону. Аль-Калли не был уверен, что у него острое зрение.
Рафик вскрикнул, от зверя не последовало никакой реакции. Аль-Калли знал: ушей, во всяком случае видимых, создание было лишено — лишь треугольные отверстия виднелись за глазами. Однако по опыту он знал — слух у него есть. Причем прекрасный.
Рафик развернулся, ухватился за прутья решетки.
— Выпусти меня! — закричал он по-арабски. — Во имя Аллаха, выпусти меня отсюда!
Пальцы так крепко сжимали металлические прутья, что побелели, точно слоновая кость. От внимания аль-Калли это тоже не укрылось.
— Во-первых, — сказал он, специально выдержав долгую паузу, — мне хотелось бы знать больше.
Зверь уже полностью вылез из своего убежища и теперь стоял на краю каменистого уступа. По мнению аль-Калли, это был просто выдающийся экземпляр. Размером со взрослого носорога, причем очень крупного и сильного, а все тело покрыто чешуйками, как у змеи, только более крупными. Чешуйки были черные, но с тускло-зеленоватой окантовкой по краям и поэтому так эффектно поблескивали на солнце. При искусственном освещении впечатление, конечно, не то.