Бестиарий
Шрифт:
«Нет! — подумал Картер. — Только не это! Не двигайся! Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы он не двигался!»
Комнату заполняли омерзительные запахи влажной шерсти и крови.
Вожак опустил голову, теперь его челюсти находились всего в нескольких дюймах от головы Джо, но он по-прежнему не сводил желтых глаз с Картера, словно дразнил или испытывал его.
Картер придвинулся чуть ближе в надежде, что успеет подскочить к кроватке и схватить сынишку на руки, но койот, лежавший на коврике, поднялся на все четыре лапы, пригнул голову и громко зарычал.
Картер оглянулся в поисках
Джо издал радостные булькающие звуки, наверное, почувствовал, что отец в комнате, вот и расшумелся. И задрыгал ножками.
Койот, стоявший в кроватке, зарычал, потом щелкнул челюстями и огрызнулся прямо на Картера, явно предупреждая, чтобы тот не подходил. Длинные желтые клыки, один из них был сломан, влажно блеснули над спинкой ребенка.
Остальные койоты тотчас оживились, и Картер почувствовал, что они медленно надвигаются на него со всех сторон. Во рту у него пересохло, казалось, он не в силах был произнести ни слова, но потом все же взял себя в руки и тихим голосом произнес:
— Так, тихо, спокойно… все хорошо, все нормально… — и продвинулся еще на несколько дюймов к кроватке. — Да, вот так…
В тот миг, когда он уже приготовился выхватить ребенка, главный койот грозно ощетинился, а затем, одним махом перескочив через деревянные прутья, прыгнул прямо на Картера, намереваясь вцепиться в горло. От толчка Картер отлетел к двери, поскользнулся на окровавленном полу, но ему все же удалось схватить зверя за голову. Он чувствовал на своем лице жаркое и зловонное дыхание, затем ощутил, как острые зубы рвут кожу на руках. И вот Картер начал медленно сползать по стене, не ослабляя при этом хватки, челюсти зверя находились в каком-то дюйме от лица. Он не увидел, а скорее почувствовал, как подбежали остальные койоты, один вцепился ему в ногу, другой стал рвать зубами плечо…
— Картер!
Нет, он не хочет, чтобы Бет видела это. Чтобы она подходила близко. Ей нужно просто взять и унести отсюда ребенка!
— Картер!
Койот продолжал держать его за плечо. Он размахнулся и резко двинул его локтем, в стремлении избавиться от острых зубов.
— Картер! Ты что, убить меня хочешь?
Тряска прекратилась. В глаза бил яркий свет.
Бет, склонившаяся над ним, говорила:
— Картер, проснись! Проснись же, милый!
Он конвульсивно дрыгнул ногами еще раз и затих.
— Тебе снился кошмар.
Картер открыл глаза, он задыхался.
— Тебе кошмар приснился!
Бет стояла над ним на коленях, лицо встревоженное, бледное.
— Ну вот, — сказала она, увидев, что глаза мужа приняли наконец осмысленное выражение. — На секунду показалось, ты всю душу из меня хочешь вытрясти.
Он глубоко вздохнул. Потом еще раз и еще.
— Ну как, тебе уже лучше?
Картер кивнул. Простыня сбилась и свисала на пол.
Он приподнялся на локтях и растерянно оглядел комнату.
— Да… — в полном изнеможении протянул он.
— Повтори.
— Худший сон в жизни…
— Хочешь мне рассказать?
Он сел, подобрав под себя ноги.
— Нет, пока
Он босиком зашлепал через коридор к детской. Ковер был сухой и чистый, Чемп, свернувшись калачиком, лежал на вязаном коврике, Джо лежал в той же позе, что он видел во сне, на животике, в своей голубой пижамке. Но, благодарение богу, он был в кроватке один.
Бет пошла за ним и, увидев, что Джо не спит, взяла его на руки и начала баюкать.
— Видишь, — тихо сказала она Картеру, — наш малыш в полном порядке. С каждым разом поднимать его все тяжелее. На, возьми, подержи его.
Картер взял сынишку на руки.
— Мне снился ужасный сон. Там были койоты, — вот и все, что он сказал.
Джо мрачно смотрел на него.
— Неудивительно, — ответила Бет. — Они целый день завывали в каньоне. И еще у меня возникло ужасное ощущение, будто они поймали и задрали чью-то кошку. Чемп так лаял.
Картер кивнул, продолжая покачивать ребенка на руках. Муслиновые шторы были раздвинуты, и он видел в окне глубокий темный каньон, где высохшие деревья и кустарники шелестели под ветром. Откуда-то издалека донесся вой койота.
ГЛАВА 23
Грир чувствовал себя вампиром, вышедшим на улицу, залитую ярким солнцем. На нем были темные очки, он поглубже надвинул на лоб бейсболку, но от ослепительно ярких и жарких лучей не было никакого спасения. Над песчаным пляжем повисло марево.
Бармен Зеке был где-то здесь, на одной из волейбольных площадок неподалеку от автомагистрали, тянущейся вдоль тихоокеанского побережья. Когда накануне вечером Грир заглянул в «Голубой рукав», ему сказали, что Зеке взял выходной для подготовки к волейбольному турниру, который должен состояться сегодня, и что якобы спонсирует это мероприятие фирма «Адидас».
Грир, конечно, расстроился. Он очень рассчитывал на Зеке. Надеялся, что тот достанет ему дури. Его бы устроило что угодно, от перкодана до кокаина, от амфетамина до капсулы кваалюд. Зеке, конечно, тот еще фрукт, но товар у него был отменный, к тому же на него в смысле наркоты всегда можно было положиться.
Грир заказал выпивку и посидел в баре еще немного, даже не глядя на стриптизерш, работавших у шеста. Ему всего лишь хотелось побыть среди людей, в шуме, музыке. Хотелось занять свою голову чем-то еще, чем угодно, лишь бы не вспоминать о том, что он видел в имении аль-Калли. Смешно. Он насмотрелся немало страшных сцен в Ираке — видел парней с отрубленными головами и выползающими наружу кишками, детей с оторванными конечностями, какую-то старуху, которую перерубило надвое выстрелом из гранатомета, но ничего хуже и ужаснее, чем то создание в маленьком частном зоопарке аль-Калли, он не видел. Оно снилось ему ночами, стало навязчивым кошмаром. Кошмаром, который помог кое-что прояснить. Когда он мысленно возвращался к той ночи в Мосуле, вспоминал, как Лопеса и пленного араба Хасана схватила и утащила в темноту какая-то тень, то теперь он знал точно: это было то самое чудовище. Теперь он понял, кто убил его товарища, но легче от этого не становилось. Грир понимал, как близок был к тому, чтобы превратиться в добычу ужасной твари.