Бестолковая любовь
Шрифт:
Юля выглядела уставшей и расстроенной, и наступивший добрый день ее ничуть не радовал.
— Ты не в настроении? — осторожно справился Сева. — Но приятностей все равно больше, чем неприятностей: светит солнышко, помидор красного цвета…
Юля слабо улыбнулась:
— Да ничего, нормально… Не грустим. Все дела да случаи.
С утра к Юле явилась хозяйка центра, толстенная, хотя и молодая, грузинка Тамара. Царица. Тяжело ухнула в застонавшее кресло и приказала:
— Уложи посимпатичнее! У меня сегодня важная
Юля отлично знала, кто подразумевается за этими словами — высокий, ломкий в пояснице владелец турагентства, арендующего офис на верхнем этаже того же здания, где селился центр парикмахерского искусства. «Туристик», — ласково называла Тамара бизнесмена. Он вечно дергался, вздрагивал, крутился на месте, как неразорвавшаяся граната, то сгибался пополам, то кланялся, то вился штопором. Этот извивающийся глистом тип почему-то завоевал сердце Тамары запросто, сам того не желая, а потом не представлял, как от нее отделаться. Тамара ходила за ним, преданно заглядывая в непрерывно ускользающие глаза, и чересчур часто наведывалась в его турбюро якобы навести справки о той или иной поездке.
— В Египет опять хочу, — говорила царица, продавливая мощным весом нежно и жалобно скрипящее креслице на тонких ножках.
«Туристик» вызывал сотрудницу, готовую предложить даме варианты поездок, но Тамара всегда на это смертельно обижалась и грозно, по-царски, выпячивала грудь:
— Ты, когда ко мне в салон приходишь, я тебе свою лучшую мастерицу даю, Юлю! А меня сам обслужить не хочешь, на товарок кидаешь!
— Но ты, Томусик, тоже меня не сама стрижешь! — попытался как-то защититься владелец агентства.
Этого говорить не следовало. Царица запыхтела сломанным насосом и побагровела от гнева. Стричь она не умела, и все это прекрасно знали.
— Стыдись, ты мужчина! — выдвинула Тамара неопровержимый аргумент. — А не желаешь услужить женщине!
«Туристик» махнул рукой и стал с тех пор обслуживать даму сам. Тем более что она оказалась наивыгоднейшим клиентом — за последний год объездила девять стран. Во время ее поездок Юля отдыхала от властности и самоуправства хозяйки. Но сегодня не обошлось. Царица пыхтела, сопела, требовала поправить тут и там и все оставалась недовольна Юлиной работой. Наконец она мрачно отбыла восвояси, в боевой готовности вновь очаровывать по сей день не покоренного «туристика».
Зато в кресло к Юле села другая, очень странная клиентка. Подруга прислала. Клиентка Юле сразу не понравилась.
— Подстригите меня, пожалуйста, под Марину Цветаеву, — попросила она.
— А это кто? — с интересом спросила Юля, аккуратно раскладывая свои ножницы и расчески.
— Вы не знаете Марину Цветаеву? — удивилась клиентка.
— Я знаю Марину Хлебникову, Марину Влади, — старательно попыталась припомнить Юля. — Потом еще эту… Марину Неелову… Она в фильме о марафете играла.
— О чем? — опять как-то непонятно
— Ну, знаете, — стала объяснять Юля, — осенью всегда хочется навести последний марафет. Перекраситься, например, или подстричься. Как вам сегодня. Вот там герои его и наводят. Одежду меняют, прически, женщин… Вообще здорово у них все получилось, да! Мне понравилось.
— Действительно, слова «марафон» и «марафет» очень похожи, — пробормотала клиентка. — Я как-то сама не поняла…
— Ничего, это бывает! Не падайте духом и ни в коем случае не роняйте голову, — утешила ее Юля. — Так как стричься будем? Может, подровняем под Долину — и дело с концом? Вам пойдет, да. Я умею делать очень ровную линию. Не пожалеете. Потом опять ко мне придете.
Клиентка кивнула. Ей, похоже, стало все равно. Очевидно, расстроилась, что не получилось под какую-то ее знакомую Марину. Да мало ли Марин на свете? Имя популярное. Надо поспрошать у девчонок, может, кто ее тоже видел и знает…
Юля взяла в руки ножницы и щелкнула ими. Она любила свою работу. Солнце пробежалось по полу и ткнуло острым, дерзким лучом прямо в лицо клиентке.
— Я кресло поверну, — позаботилась Юля. — Чтобы не било в глаза…
— Ничего, — пробормотала клиентка.
— Головку вымоем, да? — предложила Юля в порядке утверждения. — И не грустим.
Клиентка вяло кивнула.
Вымыли, вытерли.
— Юля, у тебя журналов нет? — спросил скучающий Сева.
— Там возьми, в столе, — кивнула Юля.
— Вас Юлей зовут? — вдруг встрепенулась клиентка.
— Угу. — Юля старательно расчесывала волосы дамы.
Лет сорок ей, наверное. А волосики ничего… С такими работать хорошо, все парикмахеры любят густые.
Клиентка внимательно рассматривала Юлю в зеркало.
— Давайте головку немного вниз, а то мне неудобно. — Юля ласково склонила ладошкой голову клиентки, которая еще раз успела глянуть на Юлю.
И что ей так любопытно? Девушка как девушка… Обычная. Каких тыщи.
Но настроение она Юле испортила по-крупному. Марины какие-то… Почему она должна все знать?..
— Слушай, — спросила Юля Севу, вежливо распрощавшись со странной дамой, — ты знаешь такую Марину Цветаеву?
Сева немного смущенно кивнул.
— Здорово! — обрадовалась Юля. — А кто она?
— Я тебе принесу ее книгу, — пробормотал Сева.
— Ух ты! — обрадовалась Юля еще больше. — Писательница? Вроде Донцовой, да? А почему же я про нее не знаю? Все дела да случаи, некогда даже новый детективчик почитать… Интересно пишет, да? Убийств много?
Сева смутился сильнее и опустил глаза:
— Она поэт… Стихи писала. И умерла во время Великой Отечественной. Покончила с собой…
Юля выронила ножницы:
— Как это?! Прямо так и покончила?! Насмерть?! Вот ужас-то! Это из-за войны, да? Так переживала?! Совсем духом упала?