Бестолковые рассказы о бестолковости

Ненадович Дмитрий Михайлович

— Зачем вам понадобился здесь шлагбаум? Вы все умничаете? Поставили бы на дороге толкового майора и дело с концом. Вон он идет, толковый этот, недавно из академии к нам прибыл. Вот и поставьте его вместо шлагбаума. Пусть вначале проявит себя, а потом уже кичится своим академическим образованием.

А насчет «Работаю дома», — нормальный «препод» там действительно работает. И дома, и в библиотеке, и везде, где есть возможность присосаться к нужному информационному ресурсу. Только это очень уж специфичная работа и одних познаний в арифметике, пусть даже очень хороших познаний, может оказаться недостаточно.

Парад праздников

Как много в жизни военной случается праздников! А все потому, что праздники военного абсолютно не совпадают с официальными государственными праздниками, придуманными официальными лицами для гражданского населения. А поскольку праздников для гражданского населения придумано не так много, все оставшиеся дни в году — это праздничные дни, предназначенные исключительно для военных.

Причины подобной инверсии состоят в следующем. Подготовка военного к официальному празднику гражданского населения начинается загодя. Его учат правильно стоять в оцеплении, обеспечивая упорядоченное шествие граждан. Поза фигуры его должна демонстрировать мощь наших вооруженных сил, но при этом

в ней, в позе, ни в коем случае не должно просматриваться и тени какой-либо агрессии. Идет процесс обогащения примитивного лексикона военного такими словами, которые позволяют ему быть правильно понятым гражданским населением, доступным военному для общения только по праздникам. Военного долго учат быстро находить нужного цвета флажок и таким образом позиционировать его, чтобы радостному взгляду гражданского населения, взирающего на трибуну явилась вдруг какая-нибудь картинка (дань моде, порожденной московской олимпиадой). Веселых картинок запланировано много и флажков у военного много и еще ему надо помнить все команды и уметь привязывать их смысловую часть к конкретным физическим действиям на уровне рефлексов (как в опытах профессора Павлова — если красная лампочка зажглась, то в руке у военного должен появиться зеленый флажок. И наоборот. Дабы не было в жизни военного никакого упрощенчества и примитивизма). А чего ему еще делать-то? Военному-то? Он ведь и предназначен для того, чтобы всю жизнь пытаться что-то правильное сделать по неправильно отданной команде. Сегодня, положим, нужный флажок доставать, а уже завтра наносить прицельные ракетно-бомбовые удары по мировому империализму. Это для военного задачи приблизительно одинакового уровня сложности. А еще, к примеру, военноначальствующие могут на время праздников быстренько переделать военного в некоего праздничного спортсмена. Праздничный спортсмен — это такой рослый, плечистый и жизнеутверждающий идиот. В канун праздника военному в срочном порядке выдают синее советское спортивное трико с отвисающими коленками, шапочку, издалека похожую на спортивную, резиновые тапочки (типа — кеды) и большущих размеров флаг. Тщательно облачившись во все выданное и взяв в свои крепкие руки флаг, военный изображает на морде своего лица предельно счастливую улыбку. Всем своим видом, в составе группы, таких же как и он жизнерадостных идиотов, военный должен символизировать счастливую судьбу, выпавшую на долю советской молодежи и нарастающую мощь советского спорта. Ну и, естественно, всякая символизация, если она желает выглядеть достоверно, требует от военного тщательной подготовки в длительное время. И военный все это отдает. А куда деваться, если требует? И все в ущерб своему обучению «тому, что необходимо…». И за бесплатно все. Справедливости ради надо отметить, что когда действо это заканчивалось, праздничные спортсмены, и без того одаренные рукоплесканиями партийно-хозяйственных элиты города, непременно награждались: в собственность им доставались резиновые тапочки с коленчатым трико. Партийно-хозяйственноой элите ведь ничего не было жалко для этих молодых удальцов. В счет будущих поколений военных клоунов отбирается только флаг и уже приобретшая вполне спортивный вид шапочка. Но если шапочка все же приобретает совсем уже непрезентабельный вид и сильно воняла потом, специально выделенный для ее экспроприации эксперт, может милостиво эту шапочку клоуну даже и оставить: «Носи, военный! Нам на оборону ничего ведь не жалко!»

Вот и съеживается душой военный перед праздниками в ожидании очередной, затеянной против него пакости. И она приходит! Если не извне, так изнутри — это уж неизбежно. Ближе к празднику военноначальствующих начинает ломать в лихорадочной истоме:

— Неужели нет разнарядки на спортсменов?

— Ох, нет!

— Может тогда сами чего-нибудь замутим? Ну, к примеру, где-нибудь какое оцепление выставим?

— Надо бы, да боюсь, не поймут.

— Может хоть на базу куда маханем?

— Да ты что? Там же хоть и всегда пьяные, но вполне нормальные советские люди — у них праздники с выходными совпадают.

— Ладно, придумаем что-нибудь у себя внутри.

И надо сказать «придумки» эти разнообразием не отличались. Если еще точнее — разнообразия не было и в помине. А откуда ему взяться? Армия — это заповедник однообразия. Никакой мимикрии. Есть даже труды философствующих военных, воспевающих красоту однообразия. В рассматриваемом случае эстетическая категория красоты однообразия включала в себя подъем на час позже обычного при полном отсутствии физической зарядки, два яйца на завтрак, построение в парадной форме на плацу, вынос знамени, оркестр, барабаны, поздравления из уст начальственных, восторженные крики «У-рр-а» и многочисленные конкурсы. Конкурс на наилучшее прохождение строевым маршем в глубоком молчании. Конкурс на наилучшее прохождение строевым маршем с громким пением первой песни. Конкурс на наилучшее прохождение строевым маршем с еще более громким пением второй песни. И так далее до предтечи обеда. Предтеча обеда заполняется шоу подсчета балов и очков военноначальствующими арбитрами. За ними было забавно наблюдать еще во время маршей и хорового пения. Они по очереди скатывались с трибуны при прохождении «своего» строя, отчаянно жестикулировали, что-то взволнованно кричали, пританцовывая вдоль колоны равнодушно-тупо марширующих военных. Цирк! Вот и сейчас военноначальствующие так же эмоционально делят баллы, размахивая руками и дергая головами в своем «узком круге ограниченных людей», толпившемся на трибуне. И были военноначальствующие действительно искренними в своих переживаниях. У здравомыслящей части военных подобная эмоциональность всегда вызывала удивление, ну еще понятно когда эта какая-то суперпроверка, от результатов которой зависит судьба отдельно взятого военноначальствующего. Тут-то что? Обычные, садо-мазохические праздничные мероприятия для военных, которые завтра всеми будут забыты и ни в какой отчетности никогда не всплывут.

— «Нет, это какие-то клинические случаи, думали про себя здравомыслящие военные (были тогда и такие, но по мере продвижения их по служебной лестнице, ряды их очень резко редели), наблюдая абсолютно счастливую физиономию лица пятидесятилетнего полковника, подразделение которого набрало на два балла больше чем другие — может быть, мы, конечно, чего-то не понимаем, молодые ведь еще… Ну а когда постареем и поймем, наверное, тогда уже и надобно будет в клинику собираться».

Слава Богу, что впоследствии хотя бы некоторые из когда-то здравомыслящих военных так и не прониклись этими нечаянными радостями бесноватых военноначальствующих. Не стали им близки эти радости. А потому и в клинику эти многие не попали. Но некоторые все же прониклись радостями и попали в соответствующие приобретенным заболеваниям клинники. Ну что ж, это еще раз доказывает, что случаи эти были сугубо медицинскими. С точки зрения технического рационализма их было никак не

объяснить. Но наблюдать и лечить эти болезни нужно обязательно. Если не лечиться, то в периоды сезонных обострений в голове военноначальствующего может произойти подмена понятий и сбой в системе целеопределения. Военные очень часто наблюдали, например, когда какой-нибудь военноначальствующий в период весеннего обострения вдруг начинает убеждать и себя, и других, что доселе главные задачи, стоящие перед коллективом стали вдруг второстепенными, а второстепенные в одночасье превратились в главные.

Так, уже в почти в самом конце своей военной службы, Сергею пришлось стать свидетелем следующих событий. Проходило обычное собрание одной из кафедр в одной из военных академий. Начальник, отчитав какое-то очередное заунывное послание кафедре, перешел к вопросу о предстоящем весеннем кроссе и задачах кафедры, неразрывно связанных с таким эпохальным, особенно для профессорско-преподавательского состава, мероприятием. Чувствовалось, что начальником была проделана серьезная многодневная информационно-аналитическая работа: задачи ставились индивидуально из расчета того, что в итоге кафедра, наконец-то, должна занять третью строчку в общеакадемическом рейтинге спортивных достижений. Дошла очередь и до пожилого (по военным меркам) профессора, лауреата всевозможных премий и очень уважаемого в научных кругах человека:

— Григорий Степанович, кафедре нужно, что бы вы завтра на кроссе уложились в требуемый норматив.

— Позвольте, я только после болезни и у меня есть официальное освобождение от этого мероприятия.

— Григорий Степанович, это нужно кафедре.

— Какой такой кафедре, позвольте спросить? Вот, к примеру, Сергей Борисович, вам нужно чтобы я завтра усираясь и разбрасывая сопли по трассе бежал навстречу своему инфаркту. Не нужно? Я так и думал. А вам, Валерий Остоевич? Тоже не нужно? (Далее по списку кафедры). Так какой же кафедре это нужно, позвольте спросить?

Но все же дожал его бесноватый начальник. Побежал профессор. Догнал-таки свой инфаркт. Слава Богу, выжил и возобновил полезную свою научно-педагогическую деятельность. Но в результате — в течение года безмолвствовало целое научное направление, пришлось полностью менять расписание занятий, адьюнктам менять научных руководителей, выпускникам — дипломных. Но поскольку профессор выполнил свое основное предназначение — до финиша все же дотянул и в норматив даже уложился, кафедра переместилась с пятого места аж на самое что ни на есть четвертое. А почему не на вожделенное призовое-третье? Да потому что начальник забыл вписать самого себя в протокол. По вполне уважительной причине. По причине весеннего обострения. Вот так, один, которому этот рейтинг как капусте курага, добросовестно упирается не жалея живота своего, а другой, которому по причине обострения высокое место в спортивном рейтинге стало просто жизненно необходимо, так же просто чего-то там забыл и цена профессорского инфаркта оказалось резко заниженной. Военноначальствующему и бежать-то никуда не надо было — впиши себя в протокол и гуляй себе с умным видом в районе старта. Услужливые люди в среде военных ведь всегда найдутся. Найдутся, подсуетятся и с готовностью заполнят соответствующие графы спортивной ведомости рекордными достижениями лиц военноначальствующих. А он, военноначальствующий забыл, видите ли, даже записаться в этот особый список. Понятное дело. Обострение, однако. И получилось, что не было его вообще на кроссе, хотя его многие видели: ходил в районе старта, с некоторыми даже за руку здоровался, приветливо улыбался и заливисто, озорно так смеялся. А раз не было, значит уклонился. А раз уклонился — баллы сняли, вернее, их просто не прибавили. Вот поэтому-то и только четвертое. Очень сильно переживал это забывчивый в обострении военноначальствующий. И получил-таки в переживаниях свой первый инфаркт! А поскольку никакими больше достоинствами, кроме обострений военноначальствующий этот по сути дела не обладал, то и уволили его срочно на пенсию по состоянию здоровья. И остался он вообще без какой-либо должности. Потому как на «гражданке» тоже, конечно же, есть начальствующие люди с обострениями, но встречаются они гораздо реже, нежели чем в военной среде. Поэтому-то уволенный военноначальствующий не выдержал дальнейшей конкуренции и остался не у дел. А оставшись не у дел, немедленно спился. Превратился в хронического алкоголика. Вот ведь до чего может довести следование всяческим обострениям. Вот что значит сложить лапки и не бороться. А другой начальник кафедры, которая уже десятый год пребывала на десятом спортивном месте, очень даже распрекрасно себя чувствовал. Потому как, не подвержен он был никаким обострениям. Ну, конечно, раз в год предпринимались попытки его за этот самый рейтинг укорить на каком-нибудь высоком совещании. И ровно раз в год он, разводя руками, говорил одну и ту же фразу:

— Ну не спортивная у меня кафедра, одни хлюпики собрались яйцеголовые. Заморыши. Только наука их интересует. Никак не приучу их круги по «сосновке» наматывать.

Но это он так, что называется, только для отвода глаз. А хлюпики и заморыши у него были ого-го. Вполне здоровыми и подвижными были эти яйцеголовые. И учебный процесс налажено у них струился, а кандидатов с докторами кафедра «выпекала», как блины. Поэтому и не поминали этого начальника лихом никогда боле, только раз в год «ставили на вид» и «настойчиво рекомендовали». Но и то больше для вида. На какой-нибудь результат никто из «ставящих» и «рекомендующих» уже давно не надеялся.

Ну да ладно, вернемся к нашему развеселому военному празднику. Особенность праздничного обеда военных состояла в добавлении к традиционному первому блюду с плавающими по поверхности ржавыми кругами комбижира и кусковому варианту слипшейся перловки с пережаренным куском старого сала, составляющими блюдо № 2, какого-нибудь экзотического для северо-западного региона фрукта-десерта. По одному — на нос. Например, каждому носу полагалось по сморщенному в тоске своей яблоку. Тоска напала на яблоко из-за длительного срока хранения. Ведь летом, когда яблочко было свежим и румяным, никаких праздников не было и в помине. А к Великому октябрю-ноябрю яблочко уже успело порядком пригорюнится на отстойной овощебазе какого-нибудь забытого всеми военного округа. И поскольку процесс в тоске увядания принял уже ярко выраженный характер с угрозой мгновенного перехода в фазу наглого гниения, возникла вдруг острая необходимость наградить этим фруктом военного. Но нельзя же просто так награждать! Награждать военных можно ведь только по случаю какого-нибудь праздника. Поэтому надо еще подождать. Выдержать паузу перед награждением. А наградив военного можно будет уже с облегчением отчитаться. Прямо так и написать в отчете: «В связи с надвигающимся праздником Великого октября-ноября в в/ч ххххх отправлено три тонны яблок нового урожая согласно нормам обеспечения пищевым довольствием военных в праздничные дни». И неважно, что во время «выдерживания паузы» треть отправленного уже сгнило. Кто там будет считать? Скажите спасибо, что мы вообще что-то прислали вам. Хоть чем-то наградили мы вас. От других-то вообще ничего не дождешься.