Бетагемот
Шрифт:
— Это ты бы так сказала, — тихо отвечает Кларк, — а я — иначе.
— Вот это сюрприз! — На лице Нолан мелькает тень усмешки.
Они смотрят друг друга сквозь роговичные щитки. У дальней стены скулит Кляйн, у них под ногами вроде бы начинает дышать Джеренис Седжер. Кризи нависает у Кларк над плечом, само его присутствие — открытая угроза. Она ровно, медленно дышит. Приседает на корточки — легонечко, легонечко, больная нога готова подогнуться — и помогает Седжер сесть.
— Выпусти его, — приказывает она.
Седжер
Изолирующая палатка издает тихий хлопок. Эриксон нерешительно касается мембраны пальцами, убеждается, что они проходят насквозь, и чуть не падает со стола, словно выскочив из мыльного пузыря. Подошвы мягко стукают об пол. Нолан подает ему извлеченный откуда- то гидрокостюм.
— С возвращением, дружище. Говорила же, мы тебя вытащим.
Они оставляют Кларк с корпами. Седжер, игнорируя протянутую ей руку, с трудом поднимается на ноги и опирается о переборку. Одной ладонью она все еще прикрывает живот. И склоняется над Кляйном.
— Норм? Норм? — Она неловко склоняется к своему подчиненному и оттягивает ему веко. — Не теряй сознания...
С ее головы срывается капля и плюхается на разбитое лице медика, теряясь в его собственной крови. Седжер, выругавшись, вытирает рану тыльной стороной ладони.
Кларк подходит помочь. Под ногу попадается что-то маленькое и острое. Она поднимает ступню. Зуб, липкий от слюны и прочего, с тихим стуком падает на пол.
— Я... — начинает Кларк.
Седжер с яростью оборачивается.
— Пошла вон!!!
Кларк какое-то время разглядывает ее, затем выходит.
В коридоре ее ждет Роуэн.
— Нельзя, чтобы такое повторилось.
Кларк приваливается к переборке, снимая часть веса с больной ноги.
— Ты же знаешь Грейс. Они с Джином...
— Дело не только в Грейс. По крайней мере, это ненадолго. Я же говорила, что-то такое могло произойти.
Ее охватывает страшная усталость.
— Ты говорила, что нужно развести стороны. Так зачем Джерри удерживала Джина, когда тот захотел уйти?
— Ты думаешь, ей нужен рядом этот тип? Она заботилась о благе пациента. У нее работа такая.
— Мы сами о себе позаботимся.
— У вас просто нет должной квалификации...
Кларк предостерегающе вскидывает руку.
— Это мы уже слышали, Пат. Маленькие люди не видят всей картины. Простого гражданина надо беречь от жестокой правды. Крестьяне слишком невежественны, чтобы голосовать. — Она с отвращением качает головой. — Пять лет прошло, а вы все норовите гладить нас по головке, как детишек.
— Скажешь, Джин Эриксон — более квалифицированный диагност, чем наш главный врач?
— Скажу, что он имеет право на ошибку. — Кларк машет рукой. — Слушай, может, ты и права. Может, он через неделю свалится с гангреной и приползет обратно к Джерри.
— Речь не о гангрене, — тихо говорит Роуэн. — И не об обычной инфекции. И тебе это известно.
— Не вижу разницы.
— Я тебе говорила.
— Ты говорила о перепуганных ребятишках, не верящих в ими же созданную защиту. Но защита выдержит, Пат. Я — живое тому доказательство. Мы можем пить культуру Бетагемота как воду, нам это не повредит.
— Мы лишились...
— Лишились очередного пласта самообмана, только и всего. Пат, Бетагемот здесь. Не знаю, как он сюда попал, но тут ничего не поделаешь, да и зачем? Он вас никак не потревожит, разве что ткнет носом в нечто такое, о чем вы предпочли бы не думать, но к этому вы скоро привыкнете. Вам не впервой. Через месяц ты и думать о нем забудешь.
— Тогда, прошу... — начинает Роуэн и замолкает. Кларк ждет, пока ее собеседница загонит себя в роль подчиненной.
— Дайте нам этот месяц, — шепчет наконец Роуэн.
Кларк нечасто заходит в жилой квартал, а в этом отсеке как будто и вовсе не бывала. Стены коридора покрыты электронной краской и подключены к генератору обоев. На переборке по левому борту вырос густой лес рогатых кораллов, на правой вертятся и сбиваются в стайки рыбы-хирурги, словно узлы какой-то непонятной рассеянной нейросети. И повсюду пляшут осколки солнечных лучей. Кларк не в состоянии определить, что за иллюзия перед ней — чисто синтетическая или основанная на архивных съемках настоящего кораллового рифа. Она бы все равно не увидела разницы: ни одно из морских созданий, с которыми она свела знакомство за прожитые годы, не жило при солнечном свете.
Здесь много семей, догадывается Кларк. Как правило, взрослые не в восторге от видов дикой природы: довольно сложно ценить такую эстетику и дальше, постигнув ее иронию.
А вот и он — номер D-18. Она жмет на кнопку звонка. За запертым люком приглушенно звучит музыка: зыбкая ниточка мелодии, слабый голос, шум движения.
Люк распахивается. Выглядывает плотно сбитая девочка лет десяти с колючей светлой челкой. Музыка доносится из глубины помещения — флейта Лекс, соображает Кларк. При виде рифтерши улыбка на лице девочки мгновенно гаснет.
— Привет, — начинает Кларк, — я искала Аликс.
Она и сама примеряет улыбку.
Та не подходит. Девочка неуверенно отступает на шаг.
— Лекс...
Музыка прерывается.
— Что? Кто там?
Маленькая блондинка отступает в сторону — по-кошачьи нервно. Алике Роуэн сидит на кушетке посреди комнаты. Одна рука лежит на флейте, другая тянется к перламутровым наглазникам.
— Привет, Леке, — говорит Кларк. — Мама сказала, я найду тебя здесь.
— Лени! Ты прошла!