Бетагемот

Уоттс Питер

— Да, — ответил пациент.

Она нанесла на опухоль немного антибиотика.

— Я могу сделать укол антигистамина, — сказала она, словно извиняясь, — но боюсь, эффект от него будет не­продолжительным. Если потом вас станет донимать зуд, пописайте на опухоль.

— Что сделать? Пописать?

— Моча наружно ослабляет зуд, — объяснила Така. Она протянула ему заряженную кювету; мужчина, как обычно, пожертвовал свою кровь. — Теперь, если вы про­сто...

— Я знаю, что надо делать.

От одной стороны лазарета до другой шел тоннель: слегка сплющенный цилиндр, в котором мог поместить­ся человек, он походил на пару ртов, расположенных на разных концах, соединенных горлом

с датчиками внут­ри. Из ближайшей пасти торчала койка, напоминающая распухший прямоугольный язык. Пациент улегся на него, фургон слегка накренился под его весом. С электриче­ским жужжанием кровать втянулась внутрь. Медленно и плавно человек скрылся в одном отверстии и показался из другого. Ему повезло больше, чем некоторым. Иногда больных втягивало в тоннель, но наружу они так и не показывались. Труба служила еще и крематорием.

Така одним глазом следила за показаниями томогра­фа, другим — за анализом крови. Время от времени она с беспокойством переводила взгляд на растущую очередь больных.

— Ну как? — донесся с другого конца фургона голос мужчины.

Судя по всему, она его уже осматривала. Вторичные модификации уже принялись за его клетки.

Но первую фазу Бетагемота не остановили.

— Очевидно, о меланомах вы знаете, — сказала она, когда он вышел из-за угла. Она достала из шкафа инги­битор длительного действия и зарядила его в инжектор. — Это замедлит рост опухолей на вашей коже, а также дру­гих внутренних новообразований, о которых вы еще не знаете. Я так понимаю, вы недавно были в анклаве или в ПМЗ?

Он хмыкнул в ответ:

— Вернулся сюда с месяц назад. Может, два.

— Угу.

Генераторы электростатического поля, установленные в таких местах, были, в лучшем случае, палкой о двух концах. Стоило побыть в таком поле хоть какое-то время, и опухоли на мягких тканях росли с невероятной скоро­стью, как грибы на навозе. Большинство людей считало это меньшим злом, хотя устройства не отражали Бетаге­мот, а всего лишь задерживали.

Така не спросила, зачем мужчина променял хоть и ненадежную, но защиту на вражескую территорию. Такие решения редко принимались добровольно. Он протянул руку, и она ввела капсулу подкожно прямо над бицепсом.

— Боюсь, у вас есть еще парочка опухолей. Не на­столько васкуляризированные. Я могу выжечь их, но вам придется подождать, пока я буду немного посвободнее. Срочности нет.

— Как насчет «ведьмы»? — спросил он, имея в виду «огненную ведьму», Бетагемота.

— Хм, судя по анализу крови, коктейль вы уже при­няли, — сказала Така, притворяясь, что снова проверяет результаты.

— Это я знаю. Прошлой осенью. — Он откашлял­ся. — Мне все еще плохо.

— Понимаете, если вы заразились прошлой осенью, то наши процедуры делают свое дело. Без них вы бы не дожили до зимы.

— Но мне все еще плохо.

Он шагнул к ней, большой, вернее громадный, мужчи­на; его окровавленные глаза походили сейчас на красные щелки. У стоявших на улице пациентов терпение было на исходе.

— Вам надо поехать в Бангор, — начала она. — Это ближайший к нам...

— В Бангоре мне даже не скажут подождите, — вы­палил он.

— Я могу только... я... Понимаете, это даже не ле­карство, — постаралась спокойно объяснить Така. — Это средство всего лишь дает вам время.

— Оно уже дало. Дайте больше.

Она осторожно, как будто ненамеренно сделала шаг назад. Ближе к системе защиты Мири ^[23] , работающей от голосовых команд. Подальше от неприятностей.

Однако неприятность пошла ей навстречу.

— Это так не работает, — мягко произнесла Така. — Препарат уже в ваших клетках. Дополнительная доза не даст никакого эффекта. Это я вам гарантирую.

На секунду она подумала, что он готов отступить. Сло­ва, как ей показалось, дошли до него: его поза стала не столь напряженной. Морщинки вокруг глаз сплелись, образовав какую-то не столь взрывную смесь смущения и боли, которая заменила страх и злобу.

23

Така дала машине имя Мири по официальной аббревиатуре мобильного лазарета: MI — the Mobile Infirmary.

А потом мужчина улыбнулся самой жестокой улыб­кой, которую Уэллетт когда-либо видела, и вся надежда пропала.

— Но ты-то вылечилась, — сказал он, двигаясь к ней.

Профессиональный риск. Некоторые больные верили, что сопротивляемость к Бетагемоту передается половым путем. Если у тебя была склонность к такого рода заба­вам, то трахнуть можно было кого угодно: существова­ли люди, которые возвели иммунизированных в культ и буквально молили о половом акте, превратив его в нечто вроде прививки. Начальство Таки нередко шутило по этому поводу.

Не такими веселыми были истории о полевых ме­диках, которых держали в плену и регулярно насилова­ли ради общественного здоровья. Така Уэллетт не имела никакого желания приносить себя в жертву ради общего блага.

Существо, которое она выпустила на волю, тоже.

Кодовым словом было «Багира». Така не знала, что оно означает; оно шло в комплекте с фургоном, и Уэл­летт так и не удосужилась изменить пароль.

Цепь событий, для которых это слово служило чем-то вроде спускового крючка, никогда не доходила до край­ности. Заслышав зов хозяина, системы безопасности ла­зарета встали по стойке «смирно»: захлопнулись и на­крепко закрылись все входы и выходы, за исключением двери в кабину, расположенной рядом с авторизованным оператором. Оружейный пузырь на крыше Мири — в не­рабочем состоянии он походил на утопленную в машине зеркальную полусферу — вытягивался из своей шахты сверкающим хромированным фаллосом достаточно вы­соко, чтобы подстрелить кого угодно, кроме тех, что, спасаясь, распластались вдоль борта машины. (Для этих по каркасу лазарета пускали ток под высоким напряже­нием.) Сначала в ход шла узконаправленная инфразвуковая «верещалка», которая могла прицельно опорож­нить кишки и желудок любому человеку, находящемуся на расстоянии в десять метров. Если ситуация накаля­лась, то выдвигались турели со сдвоенными диодными лазерами на 8000 ватт: они могли как ослепить про­тивника, так и продырявить насквозь. Неогнестрель­ным видам оружия всегда отдавалось предпочтение из- за нехватки боеприпасов. Однако, если у противника вдруг находились антилазерные зеркала или аэрозоли, грамотному полевому доктору давали возможность вос­пользоваться и огнестрелом. Машина Уэллетт вдобавок стреляла дротиками, заряженными конотоксином, ко­торый вызывал десятисекундный паралич дыхательных путей.

Ни одно из орудий не должно было стрелять авто­матически. «Багира» лишь приводила системы в полную боевую готовность, а те противопоставляли любой угрозе еще большую, давая любому агрессору шанс отступить до того, как кто-то пострадает. К активным действиям Мири могла перейти только после четко выраженной команды Таки.

— «Багира», — прорычала та.

Лазеры открыли огонь.

Они не стали стрелять по красноглазому, а приня­лись резать людей позади него. Шесть человек рухну­ли, развалившись на две половинки, лучи сразу прижгли раны — все беды пациентов неожиданно закончились. Другие уставились, не веря своим глазам, на аккуратные дымящиеся отверстия в конечностях и торсах. На дальней стороне этого неожиданного барбекю-пазла вспыхнули заросли коричневой травы. Резня шла под аккомпанемент «Музыки на воде» Генделя; мелодия не сбилась даже на полтакта.