Бетховен
Шрифт:
Варник расправил на капоте старого грузовичка, украденного у полковника Хаппера, карту местности.
— Они должны держаться подальше от дорог, — предположил он. — Я думаю, они направились в национальный парк. — Он указал на карту. — Вот там и нужно их искать.
— Отлично, — весело заявил Харви. — Мне нравятся национальные парки. Если повезет, мы увидим там разных животных, и еще гейзер, и…
— Заткнись, — рявкнул Варник. — Мы не на экскурсию идем, чтоб ты знал. Полезайте в машину.
Плечи Харви
— Простите, босс.
Варник включил зажигание, и старенький пикап загромыхал вниз по холму к воротам национального парка.
Смотрительница парка стояла у ворот, глядя, как подъезжает грузовик. Она подняла руку, и Варник остановил машину.
— Доброе утро, — сказала смотрительница. — Давайте посчитаем. Трое взрослых и машина… это выходит семьдесят пять долларов.
— Семьдесят пять баксов! — воскликнул Варник. — Я не собираюсь покупать этот парк. Я просто хотел немного прогуляться здесь.
— Да, сэр, — отозвалась смотрительница. — Я это понимаю. Но входная плата за троих взрослых человек плюс один автомобиль составляет семьдесят пять долларов. Служба Национальных Парков нуждается в каждом пенни, которое только может получить.
— Пенни я могу отдать, — проворчал Варник. — А сколько заплатят двое взрослых и ребенок?
— Пятьдесят долларов, сэр.
— И сколько лет может быть ребенку?
— Ребенок должен быть в возрасте до тринадцати лет включительно, сэр.
Варник указал на Харви.
— Да, но ему всего двенадцать. Он просто выглядит старше своего возраста, вот и все.
— Хорошая шутка, сэр, — без улыбки ответила смотрительница. — Платите за вход. С вас семьдесят пять долларов.
— Вернон, — сказал Варник. — заплати этому типу… то есть девушке. Я хочу сказать, заплати этой доброй женщине.
— Почему я? — заспорил Вернон.
— Потом что у меня нет денег, — прошипел Варник.
Вернон, ворча, извлек бумажник и неторопливо отсчитал ровно семьдесят пять долларов.
— Я хотел бы получить квитанцию, — заявил Вернон, — чтобы потом стрясти с босса возмещение за свои расходы. Это деловые расходы.
Смотрительница парка выписала квитанцию.
— Счастливой экскурсии, господа.
— Хорошо, хорошо, — пробурчал Варник. — Всегда рады.
Они въехали на территорию национального парка и поставили грузовик на стоянку.
— Отсюда нам придется идти пешком, — сообщил Варник.
— Ну и ладно, — отозвался Вернон. Его куда больше интересовало, сможет ли он получить с босса свои семьдесят пять баксов.
Харви радостно двинулся вперед.
— Я часто приходил сюда в детстве. Еще тогда, когда был бойскаутом!
— Ты был бойскаутом? — переспросил его Варник.
— Конечно, был. У меня даже остались все полученные мной грамоты. Когда вернемся в город, я их вам покажу.
— Не нужны мне твои дурацкие грамотки, — злобно ответил Вернон.
— И мне тоже, — сказал Варник. — Все, что мне нужно — это изловить этих проклятых щенков, продать их и убраться из города.
— Я с вами, босс.
— Но сперва нам нужно найти этих нахальных псин.
Некоторое время — точнее, большую часть дня — они слонялись по парку, но не нашли и следа беглых щенков.
— Что ж, поразмыслим, — сказал наконец Варник. — Если бы ты был щенком, то что для тебя было бы важнее всего на свете?
«Я есть хочу», — скулила Чубби.
«Снова о своем желудке», — проворчал Чайковский.
«Простите, но я ничего не могу с этим поделать. У меня потребности, — жалобно сказала Чубби. — Мне нужно много питаться, потому что я быстро расту.»
«Я бы тоже не отказалась что-нибудь скушать, — поддержала ее Долли. — В последний раз мы рылись в отбросах уже довольно давно.»
«И что нам делать?» — вопросила Чубби.
«Мы поищем еду», — пообещал Мо.
Они старательно искали что-нибудь съедобное на всем протяжении пути. Им даже два раза попались урны, но в них практически не было ничего съедобного, и когда перевалило за полдень, все четверо щенков были страшно голодны.
«Что же нам делать?» — спросил Чайковский.
«Продолжать двигаться», — ответил Мо.
Щенки пробежали еще несколько сотен метров. Затем неожиданно Чайковский сказал:
«Знаешь, Мо, хотелось бы мне знать: кто назначил тебя вожаком? Ты всегда говоришь нам, что делать, и это начинает действовать мне на нервы.»
Мо был потрясен злыми словами Чайковского.
«Я… я делал то, что считал нужным, чтобы привести нас домой.»
«И разве мы пришли домой? — Чайковский оглянулся по сторонам. — Ха, как странно! Это вовсе не похоже на дом!»
«Не знаю, почему ты разговариваешь со мной таким тоном, — обиженно ответил Мо. — Я вовсе не хотел быть большой шишкой. Просто кто-то должен был вести нас вперед, вот и все. Кроме того, я не всегда был главным. Долли напугала медведя. Чубби перебежала дорогу и нашла первый контейнер с отбросами…»
«И мы все сражались с плохими людьми и удрали от них, — добавила Долли. — Чайковский, мне кажется, ты несколько несправедлив к Мо.»
«Но он так раскомандовался!»
«Я вовсе не собирался этого делать, — отозвался Мо, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Я так же голоден, как и вы. Я так же устал, как и вы… Я так же напуган, как и вы. Я тоже хочу домой. Я хочу увидеть маму, папу и всех остальных. Я не хотел, чтобы мы бродили по лесам, но нам пришлось это сделать. Если бы мы не сбежали, нас бы продали поодиночке и мы уже никогда не увидели бы друг друга. Никогда в жизни… Вы это понимаете?»