Бей ниже пояса, бей наповал

Грубер Фрэнк

— Он не хотел возвращаться домой, — с горечью сказала она. — Сегодня утром мне звонил его отец и сообщил, что едет в Нью-Йорк. Он винит меня в том, что случилось с Вилли.

— Многие приезжают в Нью-Йорк с надеждой и большими планами, — серьезно заметил Джонни. — Одни добиваются успеха и остаются, другие же уезжают домой.

— А Вилли говорил о том, что вернется? — спросил он после паузы.

Донна покачала головой:

— Никогда. Даже когда дела шли из рук вон плохо, как в последнее время. Но он не потерял надежды

и знал, что добьется успеха.

Она поднялась с места.

— Отец Вилли прибудет сегодня вечером. Он знает, что вы и мистер Крэгг были свидетелями смерти Вилли, и захочет с вами поговорить.

— Только не это! — воскликнул Сэм.

— Я расскажу ему все, что знаю, — сказал Джонни. — Хотя знаю я не так много.

Он еще раз бросил взгляд на текст песни:

— Мисс Двайер, вы сказали, что Вилли надеялся разбогатеть с помощью этой песни. Возлагал ли он на нее особые надежды?

— Вначале нет. Но в последнее время он что-то стал от меня скрывать. Теперь мне кажется это необычным. Он заявил, что наконец-то добился успеха и что через несколько дней сбудутся все его мечты и он разбогатеет…

— Через несколько дней?

— Да, он так и сказал. И добавил, что через неделю мы обвенчаемся. Первый раз в жизни он называл конкретную дату. Прежде он всегда говорил, что это случится, когда он разбогатеет.

Донна помолчала и повторила:

— Он так и сказал: через неделю.

Она встала и направилась к выходу, но, сделав несколько шагов, вдруг остановилась. Постояв так немного, она обернулась и спросила:

— Что вы собираетесь делать с его рукописью?

— Я еще не решил.

— Я бы хотела, чтобы у меня осталось что-нибудь из его вещей. Вы были бы не против отдать ее мне?

— Ее может захотеть оставить себе его отец, — заметил Джонни.

— Не думаю. Он был против того, чтобы Вилли занимался сочинительством. По вашим словам, права на песню принадлежат ему, — указала она на Сэма. — Не мне, конечно, решать. Я хотела бы оставить у себя рукопись, потому что… она принадлежала Вилли.

— Вероятно, я смогу сделать копию, — предложил Джонни. — Тогда вы могли бы взять оригинал. Однако я не могу принять решения, пока не переговорю с его отцом.

Донна постояла в нерешительности, прикусив нижнюю губу. Потом кивнула и, не прощаясь, вышла из отеля.

— В моем вкусе, — признался Сэм, как только Донна скрылась за вращающейся дверью.

— И в моем, — согласился Джонни. — Тем не менее думаю, что она не скоро будет готова встречаться с другими мужчинами. — Он вздохнул и добавил: — Вот не везет!

Тут около стойки портье они заметили мистера Пибоди, который пытался знаками обратить на себя их внимание.

— Будьте добры, мистер Флетчер! — позвал наконец он.

— Опять двадцать пять, — простонал Сэм.

— Придется покончить с этим раз и навсегда, — сказал Джонни.

Он направился к стойке. Сэм же решил остаться на почтительном расстоянии.

Но

в этот раз Пибоди вел себя очень скромно.

— Мистер Флетчер, — с волнением обратился он к Джонни. — Наш недавний разговор не дает мне покоя, и я… я хотел бы узнать, не удалось ли вам что-нибудь предпринять.

— Конечно, удалось, мистер Пибоди, — ответил Джонни, — хотя не знаю, должен ли я распространяться о всех деталях…

— Ну пожалуйста! — воскликнул Пибоди. — Вы же знаете, что я непосредственно заинтересованное лицо.

— Несомненно, однако сложилась очень непростая ситуация. Одно неосторожное заявление, даже случайно оброненное слово — и…

— Я буду очень осторожен!

— Обещаете? — спросил Джонни. — Не говорить ни слова… ни одной живой душе?

— Даю слово, мистер Флетчер. Торжественно обещаю…

Джонни оглянулся, убедившись, что вокруг нет чужих ушей, однако все же понизил голос:

— Вот причина смерти мистера Воллера.

Он достал рукопись Вилли Воллера и подал ее мистеру Пибоди. Управляющий отелем взял бумагу трясущимися руками.

— Э-э-э… «Я люблю фруктовые ириски, — прочел Пибоди вполголоса, — липкие и сладкие, липкие и сладкие фруктовые ириски».

Он поднял глаза в полном недоумении:

— Послушайте, не кажется ли вам, что это похоже на детскую песенку?

— Конечно! — воскликнул Джонни. — Поэтому у нее и будет успех. Назначение рок-н-ролла как раз в том, чтобы дать понять людям, до какой степени примитивизма можно довести музыку. Она воскрешает в памяти воспоминания о временах их наивной молодости. В наши дни мир полон лишений, мистер Пибоди. Мир взрослых кишит проблемами: налоги, смена правительств, войны… люди хотят забыть об этом. Рок-н-ролл — это в чистом виде бегство от реальности. Вы когда-нибудь слышали «Туфли из голубой замши», мистер Пибоди?

— Я? Э-э-э… нет.

— Купите себе эту запись и послушайте, как поет Элвис. Зайдите в любой магазин пластинок и прослушайте с полдюжины песен. Поставьте на проигрыватель «Леденцы на палочке». «Фруктовая ириска» оставит их всех далеко позади. Бедный Вилли! Ему в жизни пришлось так несладко, а когда он наконец создал свой шедевр, его убили…

— Какое несчастье, — горестно заметил мистер Пибоди, — а теперь еще и пострадает репутация отеля.

Он помолчал, затем собрался с духом и сообщил:

— Сегодня у меня назначена встреча с Морисом Гамильтоном.

— Как?! — воскликнул Джонни.

— Я сделал ошибку?

— Он замешан в деле, — сказал Джонни, — и очень серьезно…

— Тогда можно считать, что я нашел еще один предлог выгнать его из отеля…

— Нет, — возразил Джонни. — Здесь я смогу следить за ним. В противном случае от него у меня будут сплошные неприятности…

— Но вы же сказали, что он букмекер, — заметил Пибоди, — а может, и того хуже…

— Поэтому я и не хочу упускать его из виду.