Без имени, без веры, без надежды
Шрифт:
– Кири, так нельзя… так не делается… это неправильно… Неправильно! Если тебя поймают…
– Всё та же старая песня! "Если ты ошибёшься"! "Если тебя поймают"! Если, если, если!.. Не поймают, если только ты не донесёшь на меня, мой честный, правильный друг, – я совершенно серьёзна.
– Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вреда. Никогда. Только не тебе, – глядя в сторону, шепчет он еле слышно, а мне нечего ответить.
Тот давний разговор был тяжел для нас обоих. Мы стараемся не вспоминать о нём, но верно говорят, когда пытаешься не думать о белой обезьяне, обезьяна мерещится всюду, прыгает, корчит кожи и вертит хвостом. Рьен любит меня. Я тоже люблю его – как брата и друга. Он самый лучший, самый добрый, честный и надёжный, ближе его у меня никого нет. Мы знаем Имена друг друга… и всё же "чем-то большим" не станем никогда.
Никогда. Короткое слово. А пропасть, созданная им – огромна. И все ширится.
Улыбка Рьена ломкая, как битое стекло. Резко выдохнув, он перекидывает мне спасительный мостик.
– И в то время, как сам гильдмастер придумывает тебе наказание за… ммм… взрывные работы и ночную иллюминацию,
– У нашего гильдмастера никакой фантазии в выборе наказаний, – "мотылёк", вспорхнув с ладони, исчезает за поворотом. Я сосредотачиваюсь, слушая. Коридор тих и пустынен, можно идти дальше. Только сперва (хоть бы не заметил!) переждать искры в зажмуренных глазах. – Либо прочитает очередную лекцию на тему "Эль'кирин, что из тебя выйдет?", либо сошлёт на кухню драить котлы. А если уж очень разозлится, отправит чистить полы зубной щёткой. – Мой друг приоткрывает рот. – Говорю же, никакой фантазии.
– Он напишет твоей матери…
– Наверняка, говорить-то с ней он побоится, – я мотаю головой, пытаясь унять звон в ушах, но становится только хуже. – Она эти письма коллекционирует, а потом зачитывает гостям на моих днях рождения. И никто не может упрекнуть меня в том, что я не истинная А'йорд.
– О, я помню ваше "Вести, а не следовать", – глухо откликается Рьен. – Но когда-нибудь ты свернёшь себе шею, Кири. А я не гильдмастер, я не смогу обойтись письмом. Мне придётся стоять перед высокородной леди Виренис, смотреть ей в глаза и… что я скажу ей?
– Что-нибудь придумаешь. Как всегда, – я тяжело повисаю на его руке, но Рьен не замечает, а, может, делает вид. – Да не куксись, я намерена надоедать тебе целую вечность! И ещё немножко…
~* ~* ~ Вечность кончилась всего через пять лет. А тот, кому я готова была доверить жизнь, предал меня. "Ради твоего блага, Кири, – сказал он. – Это ради твоего же блага". Так что ты ошибаешься, Кот, мой верный недруг, той девочки с длинными черными волосами и синими глазами, что носила печати Неподвластных и белый на белом Пламенеющий знак больше нет. Эль'кирин А'йорд мертва, как камни мостовой, по которой ты ступаешь, как Серебряные стрелы, которым не выдержать ни натиска Орлиного когтя, ни атаки Кременца. На семейном гобелене под её именем стоят две даты: рождение и смерть. Двадцать три года. Ни больше – ни меньше. Она была не слишком похожа на отца – тот смотрел далеко вперёд и шел, не касаясь земли, а она исправно наступала во все ловушки, расставленные на её пути. Она слушала тех, кого слушать не стоило, верила тем, кому не следовало верить, а ошибок сделала столько, что хватило бы на пятерых. Но она любила. Серая Брианна, хозяйка Сумрачного леса, что под сенью плакучих ив вечно ткет полотно наших судеб, должно быть, решила, что немного путаницы пойдёт только на пользу. Она переплела две нити, связав их в крепкий узел, и мир изменился. Девушка в испачканной кровью парадной мантии шагнула вперёд, протягивая руку убийце, и он увидел в её глазах не блики древнего проклятья, а отражение северного неба, неба над Рёгни Саайферра, островом Сломанных крыльев. Они любили, без высоких слов и пылких признаний, без прогулок под луной и красноречивых вздохов, не думая, о том, что будет завтра. Было слепящее счастье, безбрежная радость – "вместе" и темная пропасть отчаяния – "порознь". Они не называли друг другу своих Имён. Имена приходили сами. "Шэйд…" – пел ветер. "Йоле!" – звенела капель. Но в какой-то миг Брианна взглянула на полотно и не узнала свою работу. Узор, задуманный века назад, дрожал, как от боли, менялся, неудержимо, словно текущая с гор лавина… и всё из-за одного крохотного узелка. Плетельщица сокрушенно покачала головой: "Должно быть, я ошиблась" – и осторожно потянула за нити, возвращая полотну изначальный вид. По ткани пробежала рябь, как круги от брошенного в воду камня, а когда волнение улеглось, место исчезнувших нитей заняли другие. Он, пришедший из мрака, во мраке сгинул. От неё остался только диск с горящей семиконечной звездой, осколок былого величия… он больно впивается в ладонь, когда я сжимаю кулак… Но осколок, вонзившийся в сердце, язвит куда сильнее. Даже за Кругом Жизни я не смогу увидеть его, не смогу встретить отца. Лишенная Имени душа не переродится. Когда-то я осмелилась поспорить с судьбой и проиграла. Победителей не судят, побеждённых не милуют. Вы не будете смотреть мне в глаза. Вы едва ли запомните цвет моего платья. Вместо дара – жалкие крохи. Вместо яркого света – блеклая серая хмарь. Вместо надежды – отчаянье. И ночи, наполненные шелестящими голосами. Я – Безымянная. Нет. Отвергнувшая Имя. Прошлое. Риэннош эл'Георс Традиции, традиции, традиции… Уходящие своими корнями в седую древность. Призванные крепить устои общества и поддерживать равновесие мира. Покрытые благородной патиной времени, высокие и гордые… Или проеденные молью, странные и нелепые – но таковыми они кажутся лишь тем, кто их не имеет.дицииачива А Неподвластные славятся своими традициями. Заседание Высшего Совета гильдии в древнем подземном зале, куда свет попадает только через глубокий колодец, пробитый в центре высокого свода – ещё одна традиция. Неумолимый этикет алчет жертв.– Адептка Йоле, в миру именуемая Эль'кирин А'йорд! – ровный холодный голос эхом разносится по залу, отражается от каменных стен, замирает под высокими сводами чертога Истины. – В присутствии Высшего Совета вам инкриминируется нарушение устава гильдии Неподвластных, статья 12 "Ограничение использования магии" пункт вер и статья 35 "Воспрепятствование отправлению правосудия" пункт ольс. Обвиняемая желает что-нибудь сказать перед началом слушания?
Древние заклятья, секрет которых давно утерян, опутывают стены зала и фокусируются на основании светового столба. Его называют Круг Истины, а по-другому – Пустотник. В Круге Истины нельзя солгать. Зов не коснётся слуха стоящего в нём, Тёмный дух будет ждать за мерцающей стеной, и Ветер умолкнет. А Силу, Ярость, Искру и Веру словно накроет стеклянный колпак.
В Круге Истины есть только ты, говорят мистики. Но правда в том, что там есть только пустота.нем не может лгать. ругом Истины.
Рьен, не отрываясь, смотрит на заключенную в Круг хрупкую, невысокую девушку в темном плаще, мысленно крича: "Смирись! Пади на колени, моли о прощении! Тогда я смогу тебя защитить! Йоле… Йоле, пожалуйста… прошу тебя, жизнь моя…"
Она поднимает голову и смотрит вверх, на клочок голубого неба, величиной с носовой платок, который виднеется на дальнем конце светового колодца.
– Нет, – говорит она и улыбается. Это и ответ, и отказ одновременно.
– Мы, первый из людей гильдии Неподвластных, повелеваем считать заседание Высшего Совета и судебное слушание открытыми. Мастер эл'Георс, огласите обвинения полностью.
Рьен поднимается тяжело, как дряхлый старик, и, бросив на неё последний взгляд, поворачивается к Совету. Две ложи. В верхней – Избранники, по два от каждой ветви. Редко, когда увидишь среди них подобное многоцветье эмоций – от мстительной радости до детской растерянности – даром, что мантии одинаково тёмные. Этих бояться не стоит. Они пойдут туда, куда им укажут. Опасны сидящие в нижней ложе – гильдмастер и Восьмёрка, главы ветвей. Одни готовы на всё, чтобы закопать поглубже Йоле… Эль'кирин и её род, другие жизнь отдадут, чтобы этого не допустить. Старик мрачен как грозовая туча. Командор Тайных, как всегда, прячется за туманной маской. У шестерых каменные лица, но Предстоятельница Лианна Дар, только вчера занявшая место Фалкиона А'йорда во главе святой ветви, смотрит с нескрываемым ужасом. "Неужели у меня такое страшное лицо?" – отстранённо думает молодой маг. И начинает.
– Семнадцатого дня листопада в присутствии сорока девяти свидетелей адептка Эль'кирин А'йорд по просьбе людей из распущенного ныне Братства Осколков и вопреки запрету наставника применила на площадь заклинание Левитация Гаррона, модификация три. Объект – руины гончарного квартала Вольницы, полностью разрушенного во время землетрясения вследствие обветшания магической защиты. Возмущения магического фона превысили допустимый порог на шесть единиц, корректировка произведена силами двойного круга. Адептка получила предупреждение, назначенное взыскание отбыла полностью.
Этот монотонный невыразительный голос – его спасение. Только так он может говорить, не боясь сорваться на рыдания. Лианна Дар, не отрываясь, смотрит на него, и ужас утекает из широко раскрытых серых глаз, взор твердеет, губы крепко сжимаются. Ещё один выкормыш А'йордов. А гильдмастер, похоже, думает, что взял над ними верх, и суд пройдёт без глаз и ушей надменного клана. Старый волк совсем сточил свои клыки…
– Двадцать шестого дня листопада адептка Эль'кирин А'йорд применила связку заклинаний: Водопад, иначе ступенчатое исцеление седьмого, Благодать шестого и Жизненные узы шестого порядка предположительно к ассасину распущенной ныне гильдии Осколки Гвин'эйтo, именуемому также Меченый. – Проклятое имя ранит как тысяча кинжалов. Рука судорожно стискивает свиток пергамента, и Рьен едва сдерживается, чтобы не заскрипеть зубами. – На дисциплинарном слушании совета наставников ей было вынесено порицание и назначено пять суток карцера. Третьего дня снеженя группой наблюдателей было выявлено несанкционированное применение сложносоставного заклинания Дымная роза с базовой основой – проникающее исцеление семнадцатого порядка. По итогам расследования Эль'кирин А'йорд была заключена под домашний арест и скована браслетами Усмирения. Десятого дня снеженя браслеты были ею сорваны, адептка самовольно покинула Цитадель и произвела вмешательство двадцать девятого порядка невыясненной этиологии с целью снятия клейма дружественной гильдии Ри Тишеннон с воровки Мии Гирато. Согласно уложению Тильвег Эль'кирин А'йорд была взята под стражу, дело её – передано на рассмотрение Высшему Совету гильдии. При аресте обвиняемая сопротивления не оказала. Я закончил.
Глаза Лианны Дар похожи на осколочки льда.– Адептка Йоле, вы признаете справедливость предъявленных обвинений? – спрашивает гильдмастер.
– Да.
И снова молчание. Она стоит, гордая и несгибаемая, не выказывая ни малейшего раскаяния или страха, и улыбается. Так светло и радостно, что у него перехватывает дыхание, а на глаза наворачиваются слёзы. И одновременно тёмная удушающая злоба поднимается внутри, и хочется броситься вперёд, оскорбить, ударить, растоптать, стереть эту улыбку с её лица, потому что ему она никогда так не улыбалась… никогда… Ради таких улыбок люди убивают. Она не видит ни мрачного подземного зала, ни каменных лиц судий. Даже сейчас она думает только о нём. Но ведь он мёртв. Его нет, словно и не было никогда. Он мёртв, мёртв, мёртв… так должно быть… должно… ~ *~* ~