Без Любви
Шрифт:
– Жизнь девушки, говоришь?
– лениво отозвался я, - а что мне эта девушка? Я ее знаю-то всего две недели. Сегодня - одна, завтра - другая. Я тут, пока ездил, поразмыслил над тем, о чем ты мне рассказал, и теперь думаю - может быть, не девушку у тебя взять за эти кольца, а что-нибудь поинтереснее? Например, миллионов пять… На эти деньги я, знаешь, сколько девушек себе куплю?
В трубке молчали.
Все! Я его убрал. Он почувствовал, что крючок, на котором он, как ему казалось, держал меня, разогнулся. Но расслабляться не следовало. Восточное
– Я понял тебя, Знахарь, - сказал наконец Кемаль, - ты хороший игрок. Я уважаю тебя. Сейчас я скажу нукерам, чтобы они зарезали девушку, а потом будем разговаривать как бизнесмены. Хорошо?
Вот и ответка прилетела. Точно, расслабляться нельзя.
Да-а, Восток - дело тонкое.
– А ты не спеши, Кемаль, - с трудом сохраняя прежний ленивый тон, сказал я, - может быть, я и девушку заберу и денег ты мне еще дашь…
– Может быть, - ответил Кемаль, и я по голосу догадался, что он улыбается своей коварной улыбочкой.
В общем, провел он мне ответный удар в голову и увидел, что он достиг цели. У-у, жучара хитрый!
Но тут я решил показать, что все-таки уважаю его, и сказал:
– А знаешь, Кемаль, у меня для тебя подарок есть. Когда увидимся, я тебя обрадую. И этот подарок дорого стоит. Очень дорого. Гораздо больше, чем десять таких девушек и пять таких миллионов. Такого подарка ты еще не получал. Слово чести.
– Слово чести?
– Да. Слово чести. Завтра ровно в двенадцать жди моего звонка. Я скажу тебе, где мы встретимся. Не забудь приготовить девушку и пять миллионов. И, пожалуйста, без нукеров своих. Я буду один.
– Хорошо, - ответил он и повесил трубку.
Я вышел из телефонной будки и быстро пошел прочь.
Черт его знает, что у него тут делается, может быть, его спецслужбы уже засекли номер, и сейчас сюда мчатся нукеры, полные желания взять меня за жабры.
Завернув за пару углов, я поймал машину и поехал в другой район города. Береженого бог бережет.
Сидя в старом "опеле", я проанализировал разговор и пришел к выводу, что все было нормально. Я специально залудил ему насчет пяти миллионов. На самом деле об этом я и не помышлял. Просто пусть он теперь думает о моей жадности, а не о том, что я мог затеять на самом деле.
И еще одно. То, что он не возмутился по поводу моего требования, подтвердило сразу два предположения. Первое - что у него этих миллионов, как у дурака - фантиков, а второе - что он и не собирается их мне везти. Так что я приговорен и здесь.
Остановив машину у телефонной будки, я попросил водителя ждать меня и набрал номер.
Трубку сняла Наташа.
Понимая, что разговор наверняка прослушивается, я, не здороваясь с ней, грубо сказал:
– Дай-ка мне Арцыбашева!
Чуть задержавшись с ответом, она ответила:
– Сейчас.
И передала ему трубку.
– Знахарь, ты где?
– В рубиновой звезде!
– развязно ответил я.
Судя по всему, моя неожиданная наглость ошеломила его.
Он молчал секунд тридцать.
– Ты не хами, - неуверенно ответил он, не понимая в чем дело.
Но быстро набрал обычный градус и напористо спросил:
– Ладно. Ты привез?
– Я-то привез, а у тебя-то подрос?
– тупо приколол я его.
Арцыбашев сорвался с цепи и начал орать в трубку:
– Ты что думаешь, я с тобой шутки шутить буду? Да я тебя, падлу, уничтожу! Ты у меня на зоне сгниешь! Да я…
Моей целью, как и в разговоре с Кемалем, было - вывести его из себя и посадить на измену. И это мне удалось по полной. Он не понимал, в чем дело. И теперь он должен был потерять уверенность и, не зная, чем вызвано такое мое изменение, начать делать ошибки. И, между прочим, до этого я не называл его на "ты". Нюансик!
Я засмеялся в трубку и сказал:
– Да ладно тебе, я пошутил! Не гони волну. Он заткнулся, и я только слышал в трубке его частое дыхание.
– Значит, так, - продолжил я самоуверенно, - завтра в двенадцать будь у телефона. Я скажу, куда подъезжать. Бабки у меня.
И для того, чтобы он совсем запутался, я угрожающе добавил:
– И разговор у нас с тобой будет конкретный. Понял?
Не дожидаясь ответа, я повесил трубку и вышел из будки.
Пока водила вез меня в дом приезжих, я вспоминал разговор с Арцыбашевым и веселился. Я представлял, как у него полезли на лоб глаза, когда человек, жизнь которого была в его руках, вдруг начал говорить с ним, как с последним лохом. И так же, как Кемаль, он начал думать совсем не о том, о чем нужно было бы. Я направил его мысли в другую сторону.
Может, мне в шпионы пойти, подумал я и усмехнулся.
С моей позиции на пятом этаже недостроенного и брошенного заводского корпуса отлично просматривалось то место, где через некоторое время должны были развернуться главные события этого долгого и тяжелого приключения.
Прямо подо мной находилась пыльная и грязная площадка метров пятьдесят на пятьдесят, чуть дальше - гора ржавых и кривых металлических конструкций, а справа и слева - те самые южные и северные ворота. Когда-то через них на территорию стройки, победно гудя, въезжали тяжело груженные оборудованием шаланды, везде бегали толпы ударников коммунистического труда, в общем, кипела жизнь. Теперь ветер гонял туда-сюда тучи пыли, под крышей нудно скрипела какая-то железяка, да вороны, которым все нипочем, кружились в небе.
Двадцать минут назад я позвонил Арцыбашеву и Кемалю и назначил им встречу на заброшенном заводе Свердлова. Одному - у южных ворот, другому - у северных. Обоим я сказал, что буду ждать во дворе. По моим расчетам они должны были встретиться, а там - как бог на душу положит. Я сидел на ящике из-под гвоздей перед огромным оконным проемом и смотрел по сторонам. У стеночки стоял прислоненный АКСУ, а на коленях у меня лежала увесистая снайперская винтовка. Я был готов. Я посмотрел на часы. Двенадцать двадцать. Через десять минут оба они должны были подъехать.