Без Надежды
Шрифт:
Фомка опять была пущена в дело.
Серега чуть поднатужился. Петля со скрипом оторвалась от косяка, вытянув за собой, словно сопли, несколько длинных гвоздей.
– Есть!
Я пихнул ногой дверь, и она нехотя отъехала в сторону, открывая дорогу в темное чрево подвала, дохнувшего на нас затхлостью и преисподней.
– Как из склепа несет, – словно прочитав мои мысли, прошептал Сварадзе. – Вперед!
Я осторожно спустился по нескольким оббитым ступенькам и остановился, освещая лестницу Сереге, который в этот момент затворял дверь.
– Свет включать
– Нет, – негромко ответил он. – Увидят. – И, присоединившись ко мне, тяжело опустил свою сумку на пол. Достал оттуда оранжевую каску с закрепленным на ней фонарем. Вытянул за толстый черный шнур аккумулятор и прицепил его себе к поясу. – Тоже каску надень. Неудобно так. Руки должны быть свободны, – небрежно бросил он мне и, шлепая по лужам, зашагал в глубину подвала.
Место, где внутрь дома вводились трубы теплоцентрали, располагалось в глухой тесной нише метрах в двадцати от входа. Вода, стоявшая там, почти скрывала голенища сапог, и я сразу же промочил обе ноги.
– Проклятье!
– Чего? – обернулся Серега, ослепив меня светом своего фонаря.
– Воды черпанул.
– Я тоже. Это все мелочи. – Он пристроил на трубе сумку, сказал мне: – Придерживай, чтоб не свалилась. – И, поудобнее перехватив фомку, начал легонько тюкать ею возле трубы.
«Старается не наделать шуму, – понял я, – и не взбудоражить жильцов».
Тук-тук-тук… как метроном.
Тук-тук-тук… с интервалом в секунду.
Тук-тук-тук…
Первый кирпич наконец провалился внутрь, и Сварадзе мог теперь действовать фомкой как рычагом.
– Набери пока Глеба, – обернулся он ко мне и стер рукавом пот с лица. – Спроси, как у него?
Я достал из кармана мобильник.
У Челентано все было нормально. Он сумел незамеченным спуститься в колодец и, уже определив кабель, который надо перерубить, сейчас дожидался моей команды на начало диверсии на телефонной сети.
– А что у вас? – поинтересовался он, и я хотел ответить: «Все хорошо», но в последний момент передумал и сказал:
– Все по плану.
Какое может быть «Хорошо», если Света так и не позвонила!
– Смени меня. – Серега протянул мне фомку, опять провел рукавом по потному лбу. К этому времени он уже успел проковырять дыру, в которую без проблем пролезла бы средних размеров собака. – Заманался!
«Немудрено, – подумал я, отметив при этом, что за пятнадцать минут, проведенных в этой глухой тесной нише, мы вдвоем надышали здесь так, что казалось, будто находимся в маленькой, слава богу, хоть непротопленной сауне. – Странно, но ведь должен же быть какой-то сквозняк из этой дыры? – сначала удивился я, но потом сообразил, что путь воздушному потоку преграждают кирпичные перемычки, о которых упоминали и Наталья, и Серега Сварадзе. – А каково будет нам внутри этого короба, пока не пробьем те перегородки, если уже начинаем испытывать нехватку кислорода? Мда, нелегка работа шахтера».
Была бы у меня сейчас кувалда, я бы пробил ход в тоненькой перемычке, сложенной в полкирпича, за пару хороших ударов. Но фомка, хоть и тяжелая, никак не годилась на роль ударного
– Денис, достаточно.
– Для тебя, может быть, и достаточно, – обернувшись, я смерил взглядом щуплую фигурку Сварадзе, – а я в эту дыру не пролезу.
– От тебя этого пока и не требуется. – Серега снял куртку, остался в стареньком свитере. – В короб пойду я один. Вдвоем там сейчас делать нечего. Вот проложу до конца дорогу, тогда присоединишься. А пока отдыхай. И попробуй руками раскачать кирпичи. Расширяй эту нору.
– А если упрешься в тупик? – спросил я, отступая в сторону и давая Сварадзе возможность протиснуться. – Если не сможешь пробиться, тогда как назад? У тебя же не получится там развернуться?
– Я развернусь, – заверил Серега, взял фомку и забрался на трубы. – Если что, позвоню. Не скучай. – И он, извиваясь всем телом, пополз по узенькому пространству, остававшемуся между трубами и потолком железобетонного короба. Ему сейчас было очень непросто.
«А каково будет мне, да еще не пустому, как Сварадзе, а с грузом?» – постарался представить я. Но представить не смог. Лишь обреченно вздохнул и посмотрел на часы: без пяти час. Даже при самом гнусном раскладе у нас впереди была уйма времени. И уйма тяжелой работы.
Впрочем, пока я мог предаваться безделью.
Сварадзе вернулся часа через два. Растянулся на трубах, от усталости свесив набок язык, весь пыльный, потный и злой. И лишь где-то через минуту, отдышавшись, соизволил мне доложить:
– Все, пробился. Не думал, что будет так трудно.
– Ты был в том подвале? – решил уточнить я.
– Хотел там и остаться. Попытался тебе позвонить, чтобы ты двигал ко мне, но… Смотри. – Сварадзе протянул мне свой телефон, и я сперва не врубился, что он хочет мне показать. – На индикатор смотри. – На индикаторе мощности сигнала не было ни единой полосочки – дешевой Серегиной трубке попросту не хватало силенок, чтобы нормально работать в экстремальных условиях местных подвалов.
Я достал из кармана свой «Эриксон».
– У меня все нормально. Да я и говорил же уже с Глебом отсюда, – вспомнил я. – А то, и правда, вот бы был геморрой: выползать на поверхность, чтоб позвонить.
– Ладно, проехали, – махнул Серега рукой. – Есть связь, и отлично. Давай мой баул. Полезли. Чего тратить время?
Обсуждая накануне, как будем транспортировать неподъемные сумки с инструментом по коробу, мы сначала хотели тащить их за собой, привязав сзади к ногам, но потом Сварадзе отрицательно покачал головой: «Нет, так можно застрять. Тому, кто впереди, еще ничего. Задний поможет. А вот как второму? Ведь даже не развернуться!». И мы решили толкать сумки перед собой. Медленнее, но зато и надежнее.