Без названия

Денисова Татьяна

– Лена, не мути воду, – заметила Ольга Васильевна. – В своём уме. У человека горе, а ты…

– Что я? Сказала неправду? Поправьте. Все молчат. Значит, неправды я не сказала. А что до горя… Может, Дашкино горе – мышкины слёзы в сравнении с чьим-то. Ладно. Пошла я, а вы тут жалейте сидите. Глядишь, от вашей жалости Дашка прозреет.

Когда она ушла, Вершинина заметила:

– Что ж у людей от злости чирей на языке не вскочит.

– Однако не вскочит, – в раздумье проговорила Ольга Васильевна.

Ей показалось, что в злых словах Елены была толика правды.

К тому же… Но для этого не пришло время.

Ольга Васильевна для себя все-таки решила, что надо поговорить с Дашей. Ирины теперь нет, а баба Таня относится к зятю с прохладцей (об этом знала доподлинно). Даша слишком молода и неопытна, может наломать дров, да не тех и не для того. Ольга Васильевна даже отправилась в гости к Телешовым якобы для того, чтобы посмотреть на ребят с Алёнкой. Она знала, что Даша большей частью бывает у бабушки, чем у себя. У дома увидела Станислава Карловича. Он размечал с Мишей будущую ограду. Ольга Васильевна поздоровалась:

– Поправить решили? – поинтересовалась она у Станислава Карловича.

– Да вот надо кое-что подделать. Бабулька напрочь отказывается переходить к Даше. Если гора не идёт к Магомету, то …

– Магомет идёт к горе, – закончила Ольга Васильевна.

– Совершенно верно, – засмеялся Станислав Карлович, – хотим газ подвести да дом покрасить, кое-что подновим.

– Миша, а вы с бабушкой пока жить будете? – спросила Ольга Васильевна.

– Ага, – кивнул юноша.

– Это хорошо. Бабушка старенькая – то одно, то другое, а вы всегда под рукой, – говорила Ольга Васильевна. – Справитесь, Станислав Карлович? Может, помощь нужна? Так я организую ребят – помогут.

– Ольга Васильевна! – засмеялся Бланки. – Издеваетесь, да? Тут помощников, хоть отбавляй. Ритус вон с Георгом завтра приедут.

– Ритус – это ваш сын. А Георг? – как бы невзначай поинтересовалась Ольга Васильевна.

– Георг-то? – переспросил Станислав Карлович. – Миша, натяни верёвку прямо и гвоздём прижми к столбу. Он нам тоже родственник. К тому же мой крестник. А вот кому помогать приедет – тут большой вопрос.

Станислав Карлович отряхнул брюки от пыли:

– Может, по зазнобе какой сохнет, а, Ольга Васильевна?

– Зазнобе, – Ольга Васильевна поняла, к чему клонит Бланки. – Я этой зазнобе ноги повыдёргиваю.

Станислав Карлович засмеялся:

– Да, ладно вам, Ольга Васильевна. Георг, конечно, баламут, ну, а так парень не плохой.

– Ох, Станислав Карлович, дочь-то у меня одна. Хочется уже что-то определённое иметь, а не журавля в небе. Вон у Дарьи дети в школу пошли, а моя всё по углам обжимается с вашим крестником. Знала бы, в жизни не пустила подружкой быть на свадьбе.

Ольга Васильевна вздохнула. Морщинка пролегла через лоб. Не хотела она все это говорить, да наболело – не сдержалась. И самой стало неудобно за свою несдержанность. А, с другой стороны, одно дело где-то там, в городе, где никто не знает, другое здесь. Вот приедет Оля в отпуск, и он прикатит. Стыдоба, да и только. Вон о Елене чего наплели: поди, разбери, что правда, что

ложь.

С такими мыслями стояла Ольга Васильевна возле дома бабы Тани. Если бы не разговор о Георге, она обязательно зашла и поговорила бы с Дашей (та была на заднем дворе – полоскала бельё). Но мысли об этом поганце совсем сбили с толку Ольгу Васильевну.

– Ну, что ж, – сказала она, – бог вам в помощь, да помощь побольше, чтоб закончить побыстрее…

– Чтобы смыться поскорее, – продолжил Станислав Карлович.

– Я этого не говорила, – ответила Ольга Васильева.

– Да это я сам. Ольга Васильевна, вы не принимайте всё близко к сердцу.

– Ценное замечание. Увы, не получится. Всего доброго вам.

– И вам тоже.

Станислав Карлович стоял и курил: надо поговорить с Ритусом насчёт Георга, пусть, в конце концов, определится, а то и впрямь тянет кота за хвост.

Подкралось лето. У Юли наступил отпуск. Обычно они уезжали куда-нибудь в путешествие, но в этот раз всё иначе – никуда не поехали: Даше не хотелось. Она была поглощена домом, заботами о детях, братьях, сестре, бабушке. Даже решила закрывать варенье (раньше это делала Ирина Владиславовна).

Она совершенно не поняла Олю, свою лучшую подругу, когда та заявилась к ней в гости и предложила съездить на пикник с ребятами (Георгом и Юли). На Дашин вопрос: «А дома чем плохо?» Оля округлила глаза: «Под крышей собственного дома нет романтики в сексе». Дашу покоробило.

– Да, ладно тебе. Я понимаю, что у тебя забот полон рот, но жизнь-то не остановилась. Ты что теперь – замуруешь себя? Да и муж небось мучается. Не знаю, как ты, а я больше недели не могу выдержать: у меня везде зудит, чешется.

– Избавь от подробностей, – Даша посмотрела куда-то в сторону.

– Ну, ты, подруга, даёшь, – удивилась Оля, – можно подумать, что тебе лет восемьдесят и тебя воспитывали монашки.

– А о тебе можно подумать, что ты из публичного дома, – вспылила Даша.

– Спасибо, – обиделась Оля. – Ну, что ж, скорби гордо и как подобает королеве. Только знаешь, Дашка, корона может оказаться подделкой, а твой обет никому не понятным ритуалом…

– А мне и не нужно понимание, – перебила её Даша. – Главное – это нужно мне.

– Мне?.. А как быть с теми, кто рядом? – спросила Оля.

– Я забочусь обо всех.

– Не боишься надорваться? – усмехнулась Оля. – Гляди, пупок развяжется, а потом окажется, что твоя жертва не понята, а иных уже попросту нет рядом.

Оля встала и, пожав плечами, вышла из дома. Даша ещё долго сидела, думая над словами подруги. Услышав стук входной двери, очнулась, быстро вытерла слёзы, поправила волосы, распрямила спину: я ещё поборюсь…

По дороге домой девушка поняла, что неправильно повела себя с подругой, у той горе. Но она же искренне хотела помочь – вытащить Дашку, развеселить, показать, что вокруг красиво, вокруг все дышит и цветет – живет. Нельзя опускать руки и горевать – надо радоваться жизни, каждому ее деньку. Вот она, Оля, радуется.