Без названия

Денисова Татьяна

Она вспомнила свои страхи несколько лет тому назад, когда завидовала девчонкам, что обжимались по вечерам с военными. Она переживала и за себя, и за подругу. Но подруга вышла замуж, да не за кого-то, а за самого командующего. Она же на свадьбе Даши познакомилась с Георгом, дружком Юли. Он сразу ей понравился. В первый вечер они целовались мало, родители Даши приглядывали за ней. Как только она пропадала больше, чем на пять минут, их уединение прерывалось.

Их знакомство продолжилось. Когда Оля поступила в институт, а значит, получила долгожданную свободу от строгой матери, она воспользовалась предоставленным шансом по полной. Георг снял квартиру (маме Оля сказала, что снимает ее у знакомой девчонки, которая попросила

приглядывать за домом, пока родители в отъезде – сама-то подруга в особняке проживает). Ольга Васильевна несколько раз приезжала в гости к дочери. В один из приездов столкнулась с Георгом. Он не смутился, был в меру вежлив, сказал, что ему нравится Оля. О большем распространяться не стал. Мать не стала устраивать взбучку при постороннем человеке, но он остался на ночь. Когда же Оля приехала домой, то выслушала много слов в свой адрес, а в заключении, что она уподобилась современным содержанкам. Она, всхлипывая, выкрикнула: «Ну, и пусть. Я его люблю, понимаешь?» Ольга Васильевна, услышав слова дочери, лишь покачала головой: что тут попишешь. Больше они не упоминали в разговорах имени Георга. Ольга Васильевна понимала, что, если она хочет, чтобы дочь не сбежала из дома окончательно, чтобы Оля хоть капельку ей доверяла, то она, мать, должна переступить через себя, скрыть боль. Оля со своей стороны жалела маму, догадываясь, что гордой женщине не просто переварить отношения между дочерью и мужчиной, да еще таким непутевым, как Георг, поэтому тоже избегала каких-либо упоминаний о нем. Ольга Васильевна желала и страшилась разрыва между дочерью и мужчиной. Ей были близки чувства бабы Тани по отношению к Юли. С одной стороны, она хотела, чтобы Георг бросил Олю. Однако, с другой стороны, наблюдая, как Олечка светится от счастья, видя на ней его подарки (оказывается, он не жадный), радовалась. Шли годы – отношения не прекращались. Ольга Васильевна уже подумывала о том, не намекнуть ли Оле, что пора заводить ребенка. Может, он даст стимул к развитию других отношений.

В одном Ольга Васильевна была тверда, как скала: категорически противилась, чтобы незамужняя дочь приводила в их дом хахаля. Как бы люди не выдумывали на современный лад, гражданский брак – всего лишь обычное сожительство, отдающее пошлятиной и беспринципностью. Услышав о том, что Георг приезжает помогать бабе Тане, а Оля в отпуск (звонила несколько дней тому назад), Ольга Васильевна пришла в ярость. Она так и заявила дочери, когда та явилась домой.

– Мама, ты не понимаешь! – воскликнула Оля. – Дело не в тебе или мне. Дело в Даше. Я хочу ей помочь.

– Замечательно, что ты хочешь помочь подруге. Но причем, позволь спросить, здесь твой Георг?

– При том, что ему необходимо находиться здесь.

– Не понимаю.

– Вот он придет и все объяснит…

– Я не хочу видеть в своем доме любовника…

– Мама, пожалуйста…

Спор длился долго, никто не хотел уступать. Женщин прервал звонок в дверь. На пороге стоял предмет спора. Достаточно одного взгляда на женщин, чтобы понять, что страсти разгорелись не шуточные. Оля с вызовом посмотрела на мать, однако, еще не решив, впустить мужчину через порог или нет. Ольга Васильевна молча повернулась и ушла в дом.

– Из-за меня?

– Входи уж…

Оля, собрав на стол, постучала в комнату матери:

– Мама, нам надо поговорить. Это очень важно.

Ольга Васильевна вышла. Разве сердце матери выдержит? Она села за стол, где Георг разлил вино.

– Здравствуйте, – он сделал вид, что не заметил повернутой к нему спины Ольги Васильевны несколько минут тому назад.

– Здравствуйте, – вздохнула женщина.

– Я постараюсь не злоупотреблять вашим временем и вниманием.

– Давайте сначала покушаем.

– Согласен.

Когда с обедом покончили, Георг вернулся к начатой беседе.

– Ольга Васильевна, я понимаю, что вы хотите для своей дочери только добра. Поверьте, я тоже.

Однако добро для Олечки с моей стороны заключается в следующем: чем дольше мы не будем связаны с ней официально, тем дольше она проживет.

Женщина саркастически улыбнулась и покачала головой. Георг продолжил:

– Да, кажется смешным, с одной стороны, однако такова реальность. Юли повезло, что он служит в армии. Его обязанности… предсказуемы, я бы так выразился. Как вы догадываетесь, я тоже служу в ЭСВ. К сожалению, даже сейчас, находясь с вами, я не могу с полной уверенностью сказать, где буду сегодня ночью, а уж загадывать про завтрашний день – из области фантастики. Оля понимает меня и принимает таким, каков я есть, со всеми скелетами в шкафу.

– Вы не шутите?

Ольга Васильевна внимательно посмотрела на собеседника, пытаясь распознать, где скрывается фальшь. В глазах ее не было. В голосе тоже.

– Нет.

– Оля что-то пыталась мне сказать о том, что вам необходимо сейчас находиться здесь…

– Она права. На самом деле, в последние годы мы с Ритусом крайне редко проводим время вместе.

Чувствовалось, что мужчина тщательно подбирает слова.

– Что за причина вынудила вас к такому шагу теперь?

– Безопасность Юли и его семьи.

– Не понимаю.

– Гибель Дашиных родителей не случайна.

Ольга Васильевна не стала уточнять – она не хотела знать.

– Мы думали поставить дополнительную защиту на дом, но не знаем, как объяснить Даше.

Оказывается, на их доме защита! Но спросила о другом:

– Она не в курсе?

– Нет.

– Почему? Мне кажется, что она как раз тот человек, который должен знать о гибели близких ей людей в первую очередь…

– А также о гибели Крис, первой жены Юли и их ребенка, ее сестры, матери, моего отца, многих, многих, очень многих…

– Юлиус был женат?

Вопрос вырвался быстрее, чем хотелось бы.

– Да, на моей двоюродной сестре. Ритус, кстати, тоже, только на другой. Обе погибли. Кристина, когда возвращалась с похорон Юли; да-да он погиб, даже могилу имеет именную, как и его брат Иоганн. Ее застрелил приемный брат Юли. Иля разбилась на машине или помогли разбиться… Их мать нашли в лифте, рухнувшем с десятого этажа. Моего отца в собственной постели с ножом в спине, как и его женщину, наутро после того, как они расписались. Моей маме повезло – умерла при родах. Единственный, кто уцелел из нашей семьи – двоюродный брат Альберт. Он живет в какой-то тьму-таракани, хотя по бумагам мертв.

Ольга Васильевна считала себя сильной женщиной, но не настолько, чтобы принять услышанные слова. Она пыталась, честно… Оля поставила перед ней бокал с вином. Женщина выпила залпом.

– Ничего не понимаю. Вы рассказываете сценарий фильма ужасов?

– Это наша жизнь.

– Наша?

– Ритуса, Юли, моя…

– Почему не Дашиной?

– Замечательное слово «почему». Видите ли, в чем дело, уважаемая Ольга Васильевна. В то, что я сказал вам, трудно поверить.

– Но я, как ни странно, верю. И Оля, по всей видимости, тоже.

– Вы – да, потому что знаете не понаслышке, как убивают людей. Оля – да, потому что любит и доверяет мне. Проблема Даши – она не любит Юли. Он, кстати, знает об этом.

– Да с чего вы взяли?

Георг засмеялся:

– Вряд ли вы, если бы не любили дочь, смогли примириться со мной, вы, со своими принципами. Вряд ли Оля, если бы не любила меня, воспротивилась вам, матери, которую она искренне уважает. И вряд ли я без причины явился бы сюда и занялся тем, чем занимаюсь: во-первых, заявляю, что люблю эту чокнутую, во-вторых, совсем не против жениться на ней, если бы подобное было возможно, в-третьих, рассказываю приватные подробности жизни Юли, в-четвертых, нарушаю, не знаю, уж сколько там точно пунктов подписки о неразглашении всего, что связано с ЭСВ. Одним словом, не надо быть провидцем, чтобы видеть очевидное. Или… не видеть.