Без объявления войны
Шрифт:
Маневр не удался.
Аристарх вытянул оружие из ножен лишь до половины, когда получил сильнейший удар в грудь. Он выронил меч и отлетел обратно к столу.
Генерал максимально расширил зрачки и начал немного различать окружающую обстановку. В паре метров впереди, стараясь не попасть под лучи лунного света, плавно и бесшумно двигался какой-то сгусток тьмы, без сомнения и являющийся неизвестным противником. Тень плавно сместилась влево, в лунном свете мелькнул резкий взблеск, и в стол, справа от Морозова, вонзился еще один нож. «Промах», – облегченно мелькнуло в голове у генерала, но в следующий момент ночной убийца, не давая Аристарху времени на раздумья, прыгнул, занося для
Стул впечатался в убийцу и, несмотря на попытку отбить нестандартный метательный снаряд, изменил траекторию полета неизвестного. Острый, словно бритва, клинок легко распорол толстый охотничий бушлат генерала, неглубоко разрезав правое плечо, и намертво застрял в деревянном полу. Воспользовавшись секундным замешательством врага, Аристарх ударил, вкладывая в удар всю силу.
Крепко сжатый кулак левой руки генерала врубился, судя по мягкости, в живот убийцы, и противник, сложившись пополам, отлетел к стене. Мгновение – и он уже снова на ногах, но поздно – Аристарх тоже успел встать. Неизвестный невольно открылся, чтобы, по-видимому, попытаться выхватить из сапога еще один кинжал, за что и поплатился. Морозов даже и не вспомнил о своем собственном засапожном ноже, а даже если бы и вспомнил, то не стал бы тянуться к нему. Аристарх просто со всей силы засветил незваному гостью ногой в корпус и перевел бой в сферу чисто рукопашного.
Попытка блокировать удар у убийцы не прошла, а в следующие несколько секунд он пропустил еще несколько. Как краем мозга сумел отметить генерал, противник пытался делать ставку на скорость и точность ударов, но, к прискорбию неизвестного, Морозов действовал так, как его учили когда-то – по стандартной системе армейского боя.
Аристарх получил несколько чувствительных ударов по корпусу, но то-то и оно, что чувствительных. Ощутить-то Морозов их ощутил, но существенных повреждений не получил, в то время как его противника уже начало просто-напросто шатать от могучих ударов генеральского кулака. То, что убийца выдыхается, понял и генерал, и сам неизвестный, поэтому тот решил прекратить бой самым простым и незамысловатым способом, то есть ретироваться.
Попытка оказалась гибельна для убийцы с самого начала – резкая подсечка под ноги просто не возымела на генерала никакого эффекта. А в следующий момент Аристарх поймал руку противника, крутанул ее, нанес прямой удар в челюсть и провел завершающий бросок через бедро. Убийца приземлился неудачно – головой, поэтому на секунду поплыл и упустил момент, когда еще можно было вырваться.
Генерал перевернул поверженного противника на живот и резко заломил ему руку. В этом начинании он, правда, немного перестарался, и правая рука убийцы, сухо хрустнув, замерла, вывернутая в неестественном положении. Неизвестный заорал от боли, но Аристарх в довершение всего навалился на него всем телом, прижимая к полу. Несмотря на тяжелое дыхание, со свистом вырывающееся через неплотно стиснутые зубы, Морозов умудрился вцепиться в маску неизвестного и сорвать ее.
Лучи лунного света упали на лицо неизвестного, и глаза генерала округлились от изумления:
– Лейтенант Симонов? Зачем?!
На полу, рыча от боли, лежал начальник лагеря. Кровь из рассеченного лба заливала его глаза.
Около избы, где на ночь разместились прибывшие «шишки», сейчас стоял тихий, но непрекращающийся лязг.
…Павел удовлетворенно посмотрел на лезвие меча и, убрав в карман правильный камень, огляделся. Остальные сидящие около небольшого костерка люди продолжали свое немудреное солдатское занятие – приведение оружия в надлежащее состояние.
Конечно, по уставу так делать было категорически запрещено… как там?.. – «отряду бойцов, отряженных в охранение чего-либо, запрещается отвлекаться на посторонние занятия»… Ну да ладно, им сейчас это простительно – «детишки» наконец-то дорвались до любимых «игрушек».
Павел не держал в руках оружия уже добрых четверть века, но накрепко заученные когда-то боевые навыки сейчас всплывали в памяти словно бы сами собой. Да и здоровье еще было хоть куда – работа на руднике была физически тяжелой, но отлично закаляла тело. Что-что, а привычки изнурять зэгов до полусмерти в системе гослагерей Рардена не было. Зачем? Провинившийся человек должен был сполна отработать свое преступление.
…Правда, после столь долгого перерыва в тренировках кое-что, конечно, было утрачено безвозвратно, и в своих шансах против хорошо обученного противника Павел не был уверен. Но в то же время современный общевойсковой бой и не предусматривал одиночных поединков – на первый план выходило умение работать в строю, стойкость под вражеским огнем и умение противостоять самым различным противникам. Вот по таким-то параметрам бывшие солдаты Контрреволюционной коалиции могли смело приравнивать себя к регулярным войскам, ибо на Гражданской войне выжили только самые лучшие.
Любая война – процесс естественного отбора, остаются жить лишь наиболее умелые или наиболее хитрые. А война против очень сильного противника – еще более жестокий отбор.
Особенно если еще вчера ты ел со своим врагом из одного котла и дрался плечом к плечу с ним.
…Бондарь не понимал, какого демона вообще потребовалась охрана господ монаха и чиновника, когда с ними и так уже было целое отделение солдат. Но тем не менее, когда выкрикнули добровольцев, Павел сразу же шагнул вперед. Помогла сия процедура мало – из строя вышли восемь из десяти зэгов, и поэтому генералу пришлось лично отобрать четверых человек. В их число попал и Павел, который сейчас был просто счастлив от сего факта, ибо караул смог наконец-то скинуть опостылевшую полосатую арестантскую робу. Взамен им выдали стандартную солдатскую одежу со склада лагерной охраны, поношенную, но чистую и целую. А также… о дар небес! – оружие!
Правда, мечи были просто нечто – ст-а-арые, словно эльфы. Такие стояли на вооружении лет сто назад, но тем не менее почему-то все они были в консервационных чехлах, и откуда такое оружие взялось на складе исправительного лагеря, оставалось только гадать. Клинки, правда, еще нужно было привести в благопристойный вид, чем все четыре человека охраны особо важных господ и занимались. Счищать консервационную смазку с клинков и кое-где подправлять лезвия точильным камнем было делом не слишком сложным, но достаточно муторным.
Примерно за час с этим все же удалось справиться, и теперь двое бойцов охраняли вход в избу, а еще двое (и Павел в их числе) организовали небольшое патрулирование по периметру дома. Хотя Бондарь в глубине души и думал, что это была просто блажь трусоватых гражданских, но приказ есть приказ…
Вот и сейчас они нарезали очередной круг вокруг не слишком большого дома, служащего временным пристанищем высоких гостей. С точки зрения капитана, в случае если даже кто-нибудь и хотел бы проникнуть на территорию лагеря, то сперва пришлось бы преодолеть систему простой, но очень надежной магсигнализации. Но это так, в порядке чистой игры ума…