Без очереди в рай

Вежина Диана

(А теперь спросите у меня, ежели я вся из себя такая жутко умная, почему же я на «неотложной помощи» тружусь, а не на Канарах прохлаждаюсь. Спросили? И что же я ответила?)

Шкаф, тахта, комод, бюро и просторный стол с ультрасовременным компьютером в комнате теряются. А еще в углу имеется всамделишный камин, но дымоход, увы, забит или заложен. Соседка давным-давно на пенсии, но продолжает вечерами корпеть над какой-то монографией. А то и над романом или мемуаром – о предмете ее творческих исканий я не имею ни малейшего понятия: Елизавета Федоровна не из

тех людей, кто, сказавши «а», доходит до последней буквы алфавита. А может быть, из тех, но без нужды о себе она не распространяется, предпочитая слушать, причем делает это с неподдельным интересом. Во всяком случае, когда дело касается меня.

К кофе тетя Лиза выставила марочный коньяк. Если нельзя, но очень хочется, то по наперстку можно. А вот относительно чудовищного «Беломора», в котором Елизавета Федоровна себе и на смертном ложе не откажет, мне даже «ква» сказать запрещено. Были прецеденты…

– С возвращением, – мы подняли бокалы, – и с приобретением, – со значением сказала тетя Лиза, – ты ведь новую машину привезла, правильно? «Десятку», если я не ошибаюсь?

– Ага… – А ведь я ни слова ей не говорила. – Неужели я вас всё-таки ночью потревожила? – огорчилась я.

– Ага, а вот опять ничего подобного, – улыбнулась тетя Лиза, – это я с утра додедуцировалась. С утра раковина влажная была – значит, ты приехала. Я во двор в окошко глянула, вижу – рядышком с твоей машиной новое авто образовалось. Симпатичное авто, только некрасиво припарковано – тебе из-за него ни за что не выехать. А кто же так без нужды машину ставит, если место для парковки есть? Стало быть – твое приобретение, не иначе как отец презентовал. Верно рассуждаю?

Как всегда: всё просто, как мычание, а ведь впору было заподозрить, что она и в самом деле телефонный разговор подслушала.

Ни в логике, ни в наблюдательности тете Лизе не откажешь. Равно как и живости характера ей не занимать – да еще с толикой авантюризма. Ввязываясь в сомнительные предприятия типа жульнической пирамиды МММ, тетя Лиза неизменно оставалась в выигрыше. Она и мне когда-то объясняла, что такое финансовые пирамиды и в чем их принципиальное отличие от сооружений Древнего Египта. Только всё равно я в этом надувательстве ничегошеньки не смыслю. Не в древнеегипетском, разумеется, а в современном, даром что я дочка бизнесмена. Вот и думай после этого, кто из нас дитя эпохи.

– Вы прямо как мисс Марпл у Агаты Кристи! – Елизавета Федоровна только улыбнулась. – Абсолютно верно, тетя Лиза, отец ко дню рождения расщедрился. Сами знаете, мне не по зарплате, – подтвердила я.

– Довольна? – В который раз мой рот сам собою расползся до ушей. – Ну и замечательно, – тепло сказала тетя Лиза.

– Не просто замечательно – всё настолько замечательно, что лучше бы хорошенького понемножку. Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы, – я суеверно постучала по лакированной столешнице, – даже страшновато как-то…

– Что, и когда всё хорошо – тоже всё нехорошо? – улыбнулась тетя Лиза. – Эх, человеки-человеки, Бога на вас нет. А жаль, – неожиданно добавила она.

Ого!

Это было что-то принципиально новое. Встречаются глубоко верующие люди, встречаются посильно верующие, верующие, но не религиозные, как я, а случаются и глубоко неверующие, как моя соседка. Для Елизаветы Федоровны Бог не персонаж, а фигура речи.

– Бог с вами, тетя Лиза, что на вас нашло? – удивилась я.

– Да ничего, блажь старушечья накатила, к слову просто-напросто пришлось. Впрочем, не совсем. Подожди-ка, раз уж так к слову получилось… – Она взяла с письменного стола плоскую коробку в оберточной бумаге, размером с солидный фолиант, и вручила мне. – Слово к слову, а подарок, стало быть, к подарку. Сдается мне, должно тебе понравиться. Предположительно вторая половина девятнадцатого века. Держи!

Донельзя заинтригованная, я послушно приняла тяжеленный сверток, развернула – и тихо обалдела. Громко – не могла, дар речи я утратила. Под бумагой оказалась дивной красоты икона святого Николая-чудотворца в золотом окладе, заключенная в киот. Нет, оклад конечно же не золотой, а золоченый, сразу же сообразила я, и понятно, что на позолоте не камни, а эмаль, но всё равно от такого зрелища захватывало дух.

– Да ей цены же нет!.. – ошалело выдохнула я.

– Как же нет – есть, у любого антиквара поинтересуйся и помножь на десять. В этом мире на всё цена находится, тем более на вещи. Главное, на десять помножить не забудь.

– Тетя Лиза… – растерянно проговорила я.

– Не вздумай отказаться! – заявила тетя Лиза.

– Тетя Лиза…

– Не вздумай возражать – обижусь! – строго повторила Елизавета Федоровна. – Считай, что в самом деле блажь такая на меня нашла, и давай без словоерсов обойдемся. Всё! – припечатала она. – Расскажи-ка лучше о поездке. Как твое семейство поживает?

Вот так всегда! Всё опять как двадцать пять! Ясно же, что более всего на свете мне хотелось расспросить тетю Лизу об иконе! Но я даже и не заикнулась: знала – раз сама молчит, значит, бесполезно.

– Э-э… ну, отец по-прежнему… всё в порядке, э-э… – Ошарашенная неожиданным подарком, я некоторое время экала, мекала, сбивалась, собиралась с мыслями, но в конце концов разговорилась и даже увлеклась. Бывают прирожденные рассказчики, а бывают – слушатели. Какая из меня рассказчица – не знаю, но тетя Лиза слушательница прирожденная. Впрочем, я уже об этом поминала. – …Вот и всё, а завтра на работу, – полчаса спустя закруглилась я, – ах да, я еще сегодня с Леркой созвонилась. Вам большой привет. Во-о-от такой!..

– Спасибо. – К моей сестре Елизавета Федоровна почему-то относится прохладно. Ровно, но прохладно. – Я ее не так давно встретила случайно. Она похвасталась, что жилье купила, звала на новоселье. Так спешила, что даже не сказала где.

– В Купчине, рядышком с работой. – Мы обе работаем в одном районе, одной структуре, практически в одном учреждении. – У нее теперь трехкомнатная, повезло, до смешного дешево сестренка ухватила. Лихо у нее гешефты получаются, мне бы однокомнатная дороже обошлась.