Без пистолета, без имени
Шрифт:
— Она с тобой? — он кивнул подбородком на Настю.
— Да, мастер Тин, — поклонилась Ишика.
— Проходите, — мужчина, которого Ишика назвала мастером Тином, затворил за ними дверь, вернув на место засовы и защёлкнув замки.
— Идите за мной, — он шагнул вперёд, девочки последовали за ним следом. В конце коридора оказалась очень уютная комната средних размеров, полностью устланная коврами, пледами и шкурами. Все стены также были занавешены гобеленами и шкурами, входы прикрывали тяжёлые портьеры и неизменные шкуры. Свет помещению давали яркие лампы и горящий камин. Из мебели здесь были несколько вычурных кресел, две широких изогнутых
— Садитесь в кресла, — мастер Тин махнул в сторону рукой, а сам подошёл к стене и вернул обрез на подставку в виде изогнувших свои тела драконов, вырывающихся через гобелен наружу. Бронзовые драконы терялись на фоне хорошо подобранного гобелена, так что казалось, что обрез парит в воздухе.
— Она будет смотреть? — вопрос мастер Тин задал так, словно уже знал ответ.
— Да, — кивнула Ишикава, встретившись с Настей взглядом.
— Хорошо, — мужчина скинул с ног туфли, оставшись босиком. Отогнув край гобелена мордой, в комнату вошёл огромный дог чёрного окраса. Повернув голову к девочкам, он тихо, но угрожающе зарычал.
— Крекс, спокойно, — так же тихо осадил его мастер Тин и дог тут же угомонился. Опустившись на живот и вытянув лапы вперёд, он внимательно стал следить за манипуляциями, которые проводил его хозяин. Сдёрнув со столика шёлк, мужчина взял из плотно сбившихся там предметов кусочек ткани розового цвета и плеснул на неё жидкости из пузатенькой баночки. К ароматам, витавшим в воздухе, присоединился ещё один — аромат розовых лепестков.
Подойдя к Ишике, мастер Тин на мгновение замер, а потом поднёс тряпочку к её лицу. Ишика сперва от неожиданности вскинула руку, чтобы отмахнуться, но мастер Тин легко оттолкнул вскинутую ладонь и начал протирать лицо девочки:
— Это очищающий состав. Кожа должна быть чистой. Без косметики, жира или грязи.
— Извините, — смущённо пробормотала Ишика. Убрав тряпочку, мастер Тин взял со столика тонкий пигментный карандаш.
— Какую?
— Одну кандзи. «Ненависть», — твёрдо, словно заученную фразу ответила Ишикава.
— С ненавистью в сердце вечно жить нельзя. Когда ненависть растает, останется лишь пустота. Пустая жизнь, прикрывающая свою наготу ветшалой тряпкой ненависти, — ответил мастер Тин.
— Прошу вас, — твёрдо повторила Ишикава.
— Хорошо, — мужчина тряхнул головой, отчего его конский хвост описал в воздухе дугу и принялся рисовать. Толкнув легонько девочку в грудь, чтобы она прижалась спиной и головой к спинке кресла, он посмотрел ей в глаза:
— Пока не закончу, ты ничего не увидишь.
— Я знаю, — ответила одними губами Ишика. Кивнув, мастер Тин поднёс острый карандаш к её глазу, над которым вместо брови белел широкий кривой шрам со рваными краями. Замерев на секунду, мастер Тин начал рисовать. Кандзи-буква китайского алфавита была широкой, размашистой, затейливой. Но, вместе с тем, мастер Тин положил её на место отсутствующей брови девочки так искусно, что она восхитительно гармонировала с чертами лица Ишики, словно она родилась с ней. Словно Будда своей просветлённой рукой наложил на её лицо этот замысловатый узор линий.
— Теперь будет больно, — мастер Тин сделал первый укол иглой, вводя пигмент под кожу. Ишикава непроизвольно застонала. Настя хотела вскочить со своего кресла и подойти к подруге, но Крекс, лежавший на полу, угрожающе зарычал.
— Не советую. Он здесь для того, чтобы мне никто не мешал. Поверьте, он умеет убеждать, — заметил мастер Тин, снова делая укол татуировочной иглой.
— Это долго? — Настя-Ленина благоразумно осталась в кресле, сжимая в руках медвежонка.
— Несколько часов, — кратко ответил мастер. — И не стоит так много говорить. Игла воткнулась над глазом в кожу, пробивая её, оставляя после себя в ранке маленькую частичку краски. Ишика снова застонала. Прикусить губы было нельзя — мастер Тин запретил двигать лицевыми мышцами, иначе в рисунке появились бы ошибки.
— Что случилось? — спросил Ченг Лунь.
— Говорят, что у нас скоро будут проблемы, — ответил Джамиль, глядя на пролив.
— Почему?
— Мы наступили кому-то на хвост с последней операцией.
— Мафии? Армии? Русским?
— Первое, — покивал Джамиль и потрогал свою короткую ухоженную бородку.
— Чёрт.
— Вот-вот.
— У нас мало людей.
— Позови боевой отдел, — предложил капрал иракских ВС.
— Придётся. Смотри в оба. Я что-нибудь придумаю.
— Ты за подружкой своей пригляди, — посоветовал Джамиль.
— Знаю. Спасибо, что сообщил.
В ночном клубе «На поруках», отделанном в тюремном стиле, играла громкая, тяжёлая танцевальная музыка — смесь нео-техно и классической кислоты. Внизу на главной танцплощадке на полную катушку отрывалась толпа молодёжи. Здесь были посетители от четырнадцати до практически тридцати лет. Лазеры сновали по мокрым спинам и обнажённым торсам, выхватывая из полутьмы то ту, то другую группу людей.
Отвернувшись от зала, Настя взяла свой бокал и отпила коктейль. За столиком с ней сидели два хмурых и усталых «вампира» из боевого отдела: Чжэнг Вон и Ухэнь Чжи Хун. У первого была перебинтована правая рука от запястья до локтя. Второй периодически прикладывал свой холодный стакан ко лбу, где сейчас в полутьме зала практически не было видно тёмной ссадины.
— Мне скучно, — сказала Настя.
— Вожак сказал ждать его, — возразил Чжэнг Вон, покачав головой.
— Поехали куда-нибудь. Скажем, в звёздный квартал? или на берег?
— Не, — отказался Чжэнг Вон. Настя надула губки и отвернулась от своих кавалеров. Они не будут потакать ей, это было ясно. И ничего на них не подействует. Приходилось просто ждать, пока позвонит Ченг Лунь и скажет, куда можно ехать, чтобы быть в относительной безопастности. Ченг Лунь позвонил примерно через двадцать минут, когда Настя-Ленина готова была уже биться головой о пластик столика. Ченг Лунь сказал прибыть в район Пристани в Заливе. Байкеры с облегчением допили свои безалкогольные коктейли и Чжэнг Вон кивком головы показал не менее обрадованной Насте на выход. Она вскочила с улыбкой на ноги и легко пошла к лестнице, ведущей с мансарды-бара вниз на танцплощадку, чтобы оттуда пройти к выходу. Позади неё шествовали её провожатые. Спустившись к чёрному ходу, ведущему на заднюю улицу, Ухэнь Чжи придержал Настю-Ленину за плечо и первым вышел на улицу. Спустя десять секунд к нему присоединились Настя и Чжэнг Вон.