Без пистолета, без имени
Шрифт:
Ночь выдалась звёздная, яркая. тонкий серпик луны висел высоко в небе рожками вниз. Облаков на небе не было, усыпанная бриллиантовой крошкой бездонная чернота нависала над головой спокойным и величавым саваном. Чертыхнувшись, небольшой тряпичный комок едва не соскользнул с крыши дома дяди Шаня вниз. Распластавшись на черепице, медведь поднял голову вверх и недобрым словом помянул Создателя, ночь и скользкую после дождя черепицу. Осторожно встав на все четыре лапы, медведь затем поднялся во весь рост и пошёл дальше, стараясь громко не топать. Присев около дымохода, он упёрся в трубу спиной и начал махать перед собой
— Ну-с, кто кого, детка, — пробасил Слава. В одном из окон у него выросла трёхмерная схема, в которой сложной объёмной фигурой выстроились разноцветные шарики, рядом с которыми плавали миниатюрные кодовые подписи, состоявшие из отдельных букв и цифр. Под взмахами лап медведя и его бормотания голосовых команд шарики стали соединяться тонкими нитями — словно плюшевый медвежонок плёл паутину. Внезапно он остановился и сделал новый жест лапой. Голограмма распалась на несколько отдельных экранчиков: слева от медвежонка застыло окошко с текстовой информацией — столбик голубоватых строк с непонятными машинными символами; справа повис дисплей с трёхмерной картой, содержащей паутинку, связывающую шарики; на центральном, самом большом экране высветилась одинокая надпись большим кеглем: «connection to recipient». Несколько раз моргнув, надпись сменилась видеокартинкой, на которой оказалась обычная гостиная в тёмных тонах. Перед экраном стояла заспанная молодая женщина в чёрном халате.
— Кого черти носят? — проворчала она, как только установился контакт.
— Меня, — ответил медвежонок спокойно.
— О как…, — женщина мгновенно проснулась. Секунд пять она разглядывала мордочку плюшевого медвежонка, а потом сказала:
— Kombanwa Saruwa-tyan.
— Kombanwa Katya-sempai.
— Чего звонишь? — вздохнула женщина.
— Так, соскучился, — пожал плечиками медвежонок.
— Врёшь ведь, — улыбнулась она.
— Вру, — согласился Слава.
— Серьёзно: чего надо? Сбежал, а теперь звонишь, помощи просишь?
— Я про помощь ничего не говорил!
— Зачем бы ты ещё звонил-то?
— Сказать, что с девочкой всё в порядке… в разумных пределах. Руки-ноги целы, жива, не болеет.
— А в остальном? — напряглась женщина.
— А в остальном наш мир очень жесток. Тут чисток не проводили и отребья полно. Каждый норовит обидеть.
— Тут это где? Насте там плохо, а ты философствуешь?
— Ей тут хорошо. По крайней мере, она чувствует себя лучше, чем дома, — возразил Слава.
— Лучше чувствует? Да что она понимает? Дома её и холят и лелеют, всё для неё и всё ради неё! У неё есть всё, чего она ни пожелает! — разозлилась женщина, садясь в кресло в своей комнате. Её голографический дисплей послушно подплыл к ней, вновь приблизив её лицо к медвежонку.
— Тепло дома чувствуют не жопой, а сердцем, — ответил Слава.
— Фу… Где ты нахватался таких словечек?
— В окопах в Северной Африке, Индокитае и Монгольских степях.
— Можешь не продолжать свой боевой и славный послужной список, — отмахнулась она, скривившись.
— Завидуешь, Катерина, что у тебя такого боевого списка нет?
— У меня есть другой список. Он не менее доблестный, чем твой! Хотя Диктатора я лично и не спасала.
— А в награду за спасение его шкуры мне выдали отпуск в шкурке плюшевого медвежонка? Вместо того чтобы починить мой бронированный пятиметровый экзоскелет?
— Слава…
— И подарили маленькой девочке? У которой в действительности нет ничего: ни матери, ни отца?
— У неё есть отец!
— Который занят только тем, что играет в глобальные войны и управление земным шаром? Наплевать ему на дочь.
— Неправда! Он ради неё к вам искать её едет! Ой! — Катерина зажала себе рот обоими ладонями.
— Будем считать, что я этого не слышал, — кивнул медвежонок. — Я и так знаю, что Прохор Пантелеевич едет сюда по подложным документам и стёртой памятью…
— Откуда ты…
— Я хотел просто узнать: какая у него программа? Чем вы думали, когда послали сюда военного узурпаткомиссара? Это же ключевая мировая фигура.
— Ты же только что говорил, что он просто играется миром? — пробубнила Катерина из под приоткрытых ладоней, которые она по-прежнему держала у лица.
— Это я говорил правду его дочери, как она видит мир — это ведь её правда, субъективная, но правда? А вот его должность и его ум стратега и тактика я уважаю до последней кремниевой пылинки в своей теперь уже плюшевой башке. Считай что сейчас во мне говорит патриот своей страны.
— Хорошо я тебя запрограммировала…, — улыбнулась Катерина.
— Ещё бы. Ты ведь ведущий кибернетик Находки. Думаю, и всей страны так же.
— Ты мне льстишь…, — засмущалась она.
— Нет, не льстю. Мне это незачем. А вот хакер из тебя плоховат…
— Это почему же? — удивилась женщина.
— Потому что ты до сих пор не отловила меня по сигналу и не отловишь, — Слава повернулся к правому экранчику и ткнул в него лапой:
— Видишь, ты до сих пор смогла отследить лишь пятнадцать спутников-ретрансляторов из всех…
— А сколько их осталось? — Катерина подалась вперёд, чтобы получше разглядеть перебиваемую статикой картинку, но медвежонок вновь сдвинулся, и картинка изменилась, экран с сетью спутников пропал из зоны видимости.
— Много. Мы можем ещё час уверено болтать ни о чём.
— Вот зараза! — выругалась Катерина.
— Не переживай, — посочувствовал Слава. — Когда-нибудь я тебя научу этому колдунству.
— Угу. Буду премного благодарна. Кстати, как я поняла со слов Коммунистова, Диктатор ему сказал примерно тоже самое, что и ты про родной дом, правда… несколько другими словами.
— Не сомневаюсь, что слова «жопа» нет в его лексиконе, — развеселился плюшевый медвежонок.
— Почему же, есть. Думаю, он просто из уважения к окружающим его не использует. Тем более при разговоре с дамой.
— Ой, нижайше прошу меня простить, — поклонился медвежонок. — Я больше так не буду.
— Да ладно уж. Для прожжённого солдафона ты очень даже галантен.
— Это потому что меня сделала женщина. И запрограммировала женщина.
— Да уж…
— Спасибо тебе за это. Как ни странно, роботу Славе даже в тушке плюшевого медвежонка нравится жить.