Без пошады

Зорич Александр

–  Сейчас будет дальше, одну секундочку. Посмотрите-ка еще раз внимательно вниз, поверх тех желтых кустов. Склон видите? Заросли там всякие? Обломки кроулера на камнях серебрятся?

–  Не слепой.

–  А во-он там, возле обломков, кости белеют. Заметили?

–  Да.

–  Как по-вашему, метров двести до них будет?

–  Сто пятьдесят.

–  Глазомер у вас лучше, - дипломатично соврал я, хотя двести было самой скромной нижней оценкой.
– А по вертикали какой перепад? Пятьдесят дадите?

–  Да... Слушай, как там тебя, Алексей?..

–  Александр.

–  Один черт. Саша, пойми: я сюда не скелеты рассматривать пришел! Или потопали дальше, или -

обратно! Жарко тут стоять!

"Еще бы, в комбинезоне-то", - злорадно подумал я. Солнце здесь и впрямь было будь здоров.

–  Идемте. Главное, что вы убедились: видимость - отличная, ниже по склону нет ни тучки, ни облачка... А сейчас, товарищ капитан-лейтенант, официально вас предупреждаю: впереди будет что-то необычное. Так вы уж не нервничайте.

–  Нашел нервного...

Что да - то да.

Я быстро пошел вперед, смело миновал красную табличку, вошел в тень между скалами... Вот сейчас, сейчас...

В левом ухе зашумело, будто бы я приложил к нему морскую раковину. Через секунду зашумело и в правом.

Еще шаг...

Как всегда, в этом месте сознание немного "смазалось", я покачнулся, а когда восстановил равновесие - всё вокруг уже благополучно преобразилось в фирменное здешнее хрен-знает-что, у меня вот только спросить забыло.

Я сделал пару осторожных шажков вперед и обернулся, поджидая Меркулова. Тут он и появился.

С непривычки Меркулов, как я и думал, споткнулся на ровном месте. Я поймал его за руку.

–  Это где мы?
– спросил он, озираясь по сторонам. И тут же, не теряя присутствия духа, добавил: - Какие-то фокусы с размерностью пространства? Органический Х-переход?

А капитан-лейтенант ничего. Замашки хамские, зато... Зато, как пишут в аттестациях, "обладает комплексом всех необходимых командирских качеств, быстро приспосабливается к переменам обстановки, мыслит дисциплинированно и соразмерно сложности возникающих задач". Примерно так.

–  Не могу знать, товарищ капитан-лейтенант. Но Х-переход здесь точно ни при чем. Как и та аномалия, где ложки летают, этот эффект находится за пределами представлений современной науки.

Мы с Меркуловым по-прежнему стояли на той же тропе. На расстоянии вытянутой руки угадывались очертания двух скал, через которые мы прошли.

Все было прежним и в то же время - совершенно другим.

То, что окружало нас, не являлось ни туманом, ни другой разновидностью микроскопической взвеси. Но видимость была ограничена так, будто мы попали в центр грозового облака. Стоит ли говорить, что жгучие солнечные лучи нас больше не допекали?

Были и другие, так сказать, субъективные ощущения. Во рту сразу возник отчетливый металлический привкус. В ушах шумел прибой невидимого моря. В кончиках пальцев слегка покалывало.

За неимением лучших слов мы называли этот эффект, а точнее сказать, совокупность эффектов Мутью.

Я понимаю, что физически это невозможно, но создавалось ощущение, что к каждой десятой молекуле азота и кислорода здесь прицепили по молекуле кремния, из-за чего произошли великие беды с коэффициентами преломления и рассеивания. Но худшим из всего бедному-несчастному человеческому сознанию представлялось то, что муть была видна только изнутри! Ни сверху, при взгляде с плато, ни в упор, с двух шагов, ничто не намекало на эти долбаные оптические чудеса! Недаром я показывал Меркулову приметные ориентиры ниже по склону, ой недаром!

Он это тоже понял.

–  Слушай, тут что, так до самого низа?.. До подножия горы?

–  Хуже. Тут это дело слоями. Слои разные.

–  А тот разбитый кроулер, что ты мне показывал, на самом деле внутри этого?

–  Конкретно тот кроулер - да.

Ну что, достаточно для первого раза? Пойдем обратно?

–  Нет, погоди. Какая высота горы?

–  Это еще один интересный вопрос. От уровня океана - если здесь вообще есть всепланетный океан, в чем я не уверен, - неизвестно. Клоны, наверное, знают, мы - нет. Когда глядишь с восточной части плато, кажется, что перепад высоты до долины - метров четыреста-пятьсот. С западной части плато дна ущелья не видно, потому что мешают скалы и растительность. Но если продолжить спуск по этой тропе - насколько хватит смелости и сил, - то субъективный перепад высоты никак не менее двух километров. Правда странно? Вы можете представить себе, как должно выглядеть в таком случае дно ущелья, которое тянется вдоль подножия? На трех километрах - перепад высоты полтора километра! Это в среднем сорок пять градусов постоянного уклона!

–  Выходит, кто-то из лагеря спускался вниз? Спускался?
– Меркулов схватил меня за плечо, так он разволновался.

–  Да. Злочев, лейтенант ГАБ, отправился туда, как только сообразил, что его никто в лагере силой не держит. Он был уверен, что, раз есть тропа, рано или поздно она куда-нибудь да выведет. Рассовал галет по всем карманам, прихватил из пищеблока чайник с питьевой водой - и пошел.

–  Ну и?

–  Дошел. Насчитал восемь слоев вот этого.
– Я обвел рукой фиктивный "туман" вокруг нас.
– Мы называем его Мутью. Там, пониже, стоит несколько клонских автоматических станций.

–  Боевые?

–  Скорее научно-исследовательские. Злочев видел ручей, в котором вода была как желе. То есть совершенно не вода. От одного слоя Мути к другому сильно скачет давление. Из-за этого Злочев чуть не погиб. Вообще, если бы его клоны назад не притащили, мы бы с ним больше не разговаривали.

–  Отправились в погоню?

–  Куда там! Им без разницы. Ушел - и иди себе. Спасибо каперангу Гладкому. У него хорошие отношения с майором Шапуром, комендантом лагеря. На почве фехтования сошлись. Так вот через сутки после исчезновения Злочева они с Шапуром пофехтовали, как обычно, а майор и говорит: "Жаль вашего лейтенанта. Мы же предупреждали, что уход с плато равносилен смерти. Написано же специально по-русски: прохода нет! А вы все лазите, как будто читать не умеете". Гладкий об уходе Злочева знал. Но он не думал, как и все они тогда, что здесь действительно так уж опасно. Гладкий к нему с расспросами, а Шапур отвечает: "Я не имею права распространяться о реальных параметрах местных аномалий. Но вы пехлеван и вообще человек хороший. Так и быть, одну безобидную цифру назову: чтобы достичь ближайшего источника питьевой воды, надо пройти двести семь километров. Из них около сорока километров - Муть. Вдобавок к этому - аномальные зоны. Даже если вашему лейтенанту голову не оторвет тем, что мы называем пробоем, если его не сожрут слепни, если не убьет повышенное давление, он все равно погибнет от жажды".

Тут Меркулов меня перебил:

–  Но клоны как-то здесь ходят! Или ходили по крайней мере! Кто-то же тропу протоптал!

–  Правильно. То же самое Гладкий спросил у майора. Шапур ответил, что на планете раньше велись интенсивные исследования...

–  Ну еще бы!

–  ...И в результате ценой долгих проб и ошибок здесь были построены дороги и кое-какие объекты. Космодром, например. А в местах сгущения аномалий удалось проложить только пешие условно безопасные маршруты. По которым двигались экспедиции в специальных герметичных костюмах, с кучей разного снаряжения. Воду им забрасывали вертолеты. Что не всегда удавалось. И даже в этих хорошо обеспеченных, отслеживаемых с орбиты экспедициях без жертв не обходилось...