Без пошады
Шрифт:
Да, но это все я позже обдумал.
В ту же секунду полтора десятка убойных элементов - а в этой роли у зенитных ракет "Рури III" выступают граненые стержни из обедненного урана, кувыркаясь, пронеслись по обеим сторонам от кабины, оставив мне на память незабываемое видение сверкающих металлических колес.
Каждое из этих колес могло бы прокатиться через мой "Дюрандаль"... расшвырять в стороны куски радаров и маневровых дюз... размозжить мне голову... оторвать крыло... вышибить маршевый двигатель с той же легкостью, с какой мы выбиваем щелчком карту из колоды!
– "Котенок"! "Котенок"!
Мне вдруг вспомнилась та страшная секунда на рейде Фелиции, когда нас после атаки "Атур-Гушнаспа" перенацелили на фрегат "Балх". И к нам в хвост, с левым доворотом, вышла эскадрилья истребителей...
Колька тогда закричал: "Саша, два "банана" на семь часов! Саша!"
Потом он еще сказал, спокойно так: "Ребята, у меня..." И все.
В ту секунду он погиб для меня в первый раз.
Неужели все повторится?!
– Коля! Самохвальский! Не дури!
– Да здесь я, здесь... Ты-то как?– Я не знал, что сказать.
Радости иногда тоже бывает слишком много. И тогда она иссушает сердце, иссушает до полной обыденности, до эмоционального нуля по Кельвину.
– Нормально.
– А у меня ведомого, кажется, выбило. Твоему тоже досталось. Ты им займись, Саша, а я постараюсь докричаться до своего... Да, маркировать прицельную точку не забудь, уже можно.
Действительно, на канале ведомого, автоматически заблокированном, когда меня вызвал Самохвальский, панически мерцал вызов. А я, голова садовая, хорош тоже ведущий, так из-за Кольки распереживался, что о злосчастном мичмане Лобановском совсем позабыл.
– Здесь "Лепаж", слушаю тебя.
– Товарищ лейтенант! В меня попали!– Чувствовалось, Лобановского переполняют новые впечатления и он спешит поделиться ими со всем миром. Флуггер разваливается!
– Отставить "попали", "разваливается"...– проворчал я, проделывая одновременно несколько манипуляций: запуск автомата противоракетных ловушек, наложение маркера наведения "Мурен", а также укрупнение картинки ведомого истребителя на экранах заднего обзора.
Ага, так, красиво... Парню оторвало консоль крыла по самый центроплан. Летели бы в атмосфере - уже штопорил бы к земле. А в космосе хоть бы хны, только потерял вместе с консолью одну "Мурену" и один блок "Оводов"... И ничего он не разваливается, напора-то встречного воздуха нет... Что же с ним делать, с болезным? Только бы не катапультировался сдуру, вот это точно верная гибель!
– Разрешите катапультироваться?!
– Категорически запрещаю! Ты мне тут панику не разводи, понял?! Подумаешь плоскость ему отбили! Даже если от машины голый обрубок останется, все равно боевую задачу выполнять надо, а не сопли распускать! Что неясно? Повтори!
– Есть выполнять боевую задачу!
– Молодец. А теперь быстро захватил левую верхнюю дюзовую группу! И после звоночка в наушниках можешь уже стрелять!
– Обижаете, товарищ лейтенант, этому-то меня учили...
– Вот и действуй.
Я сам себя не узнавал. Откуда только взялась в моем голосе спокойная ленца бывалого аса?
В моих наушниках звоночек
– "Дутыш", ты еще здесь?
– Так точно! Все выпустил!
– Отлично. Теперь отходим согласно маршруту. Атэдэшники тебе автопилот успели починить?
– Да.
– Можешь смело включать. И - никаких зрелищ.
Не надо нам вот этого... Необъятные колоссы авианосцев, которые вырастают из пустоты на полгоризонта за считанные мгновения... Взрывы... Трах... Тарарах... Куски железяк...
Мы прошли за кормой "Римуша" в пяти тысячах километров и ровным счетом ничего интересного не видели.
А по телеканалу? И по телеканалу тоже, потому что после отворота с боевого курса камеры цель потеряли и восстановить захват не смогли: исчезло целеуказание от "Асмодея". Укатали, видать, сивку крутые горки...
На отходе по нам пристрелялись кормовые батареи клонских авианосцев. Но мы, на "Дюрандалях", могли только посмеиваться.
Собственно, приличный, хорошо спланированный боевой вылет этим и отличается от всяких импровизаций. Прошел проложенным за тебя курсом, понажимал на кнопки, один раз крепко перетрухнул, потом еще немного кнопок и все осталось далеко-далеко позади.
Что пришлось в той атаке пережить пилотам других эскадрилий? Как сказать... На войне у каждого своя судьба.
Очень нелегко пришлось штурмовикам, тяжелее всех - торпедоносцам...
"Горынычи" провели тяжелейший бой с клонскими истребителями. Им помогали две эскадрильи "Хагенов", укомплектованные европейскими экипажами и действовавшие с борта "Дмитрия Донского". И хотя держались "Хагены" довольно далеко от свалки, обеспечивая общее прикрытие, они прозевали массированный ракетный обстрел с фрегатов и вот их урановые стержни выкосили через одного.
Но для нас, лично для нас, пилотов "Дюрандалей", атака прошла рутинно. В потерях числился только Колькин ведомый, фамилии которого я так и не узнал.
А музыка играла.
Второй удар нанесла группа "Буран", введенная в бой на правом фланге против авангарда авианосных колонн.
К сожалению, в ее использовании был допущен серьезный просчет. Как показал позднейший анализ сражения, правильнее всего было использовать триста пятьдесят флуггеров "Бурана" одновременно с нашими - и тоже с кормовых ракурсов.
К моменту появления на арене авианосцев "Бурана" адмирал Шахрави был уже внутренне готов к любым неожиданностям. По его приказу эскадра дальнего прикрытия, болтавшаяся без дела далеко за плоскостью системы, подошла к месту боя через Х-матрицу и вклинилась между "Бураном" и своими авианосцами. Наши флуггеры натолкнулись на сплошную стену зенитного огня, а к "Александру Невскому", "Адмиралу Ушакову", "Адмиралу Нахимову" и "Князю Потемкину Таврическому" устремились клонские торпедоносцы.