Без права на возвращение
Шрифт:
– Геннадий Петрович, супруга звонила, просила напомнить, чтобы Вы забрали дочь из школы после занятий, – окликнула его сотрудница.
– Спасибо, помню, – кивнул он на ходу.
Дашка, его гордость, заканчивала первый класс. Почти год пролетел со дня их первого похода в школу. Помнится, соседка по квартире с нижнего этажа великодушно разрешила им нарвать цветы с клумбы под окном дома, и с этим разноцветным облаком из космей и астр они важно шагали под сентябрьским солнышком навстречу к знаниям. Дочурка не подвела, хотя их старания
– Пап, давай поедем в зоопарк, – заявила дочка, открывая дверь его старенькой «шахи». Набитый книжками и тетрадями ранец тянул её назад, и оттого она никак не могла закинуть ногу в салон автомобиля.
– Давай помогу, – Генка выбрался из-за руля, видя её безуспешные попытки. Он снял тяжёлый ранец с плеч и закинул на заднее сиденье. – Кирпичи у тебя там?
Дочь серьёзно посмотрела на него, зачем-то потянулась за портфелем и положила его на колени:
– Там у меня знания. Гузель Рифовна говорит, что знание – сила.
Геннадий улыбнулся:
– Какая у нас альтернатива зоопарку? Может быть эскимо? Или на «канатке» в Азию скатаемся? – времени у него было в обрез, и зоопарк никак не вписывался в планы сегодняшнего дня.
– Уговорил! Два эскимо, а в зоопарк завтра, – деловито согласилась Дарья.
«Новое поколение подрастает, палец в рот не клади, – изумился он предприимчивости дочери. – На что же придётся обменивать зоопарк завтра?»
Но вслух, радуясь отсрочке в сотый раз любоваться на павлина, обезьяну и попугая, сказал, пристёгивая крепления детского кресла:
– Что же, вперёд, мой надёжный штурман!
– Вперёд, мой капитан!
Угостив дочь мороженым и уговорив её поделиться вторым с мамой, Геннадий заехал домой, передавая полномочия Наталье, которая поджидала их на лавочке у подъезда.
– Мама, ты завтра пойдёшь с нами в зоопарк? – забыв ранец со знаниями в машине, Дашка бросилась к матери. – Мы тебе мороженое купили, ты ведь мне оставишь чуть-чуть укусить?
– Конечно. Хочешь, можешь поесть первой, а я потом укушу, – рассмеялась супруга.
Дочь повернулась и вопросительно посмотрела на него.
– Разбирайтесь сами, мне на работу пора, – сказал он жене, передавая ранец.
– Может пообедаешь, кажется, есть немного времени?
– На работе перекушу, через полчаса «летучка» у редактора, – целуя супругу в щёку, Генка помахал дочурке рукой. – До вечера, Македонский!
Дочь в ответ, вместо воздушного поцелуя, показала ему «рокерскую козу».
«Летучка» уже началась, когда Геннадий приоткрыл дверь в кабинет редактора, тот, увидев его, замахал руками, предлагая поскорее найти себе место. Свободный стул оказался за дверью. «Ништяк, покемарю», – удовлетворился он местом на галёрке, но, как оказалось, дремать ему не пришлось. Первый вопрос был связан с местом размещения газетных материалов и его расследования, в первую очередь.
– Почему на шестой
– Не наглей, – махнул на него ладонью Иван Палыч. – Скажи спасибо, что… Размещаем тебя после дайджеста событий за неделю и перед обзором Игната Варанова. Так диссонанс будет менее заметен.
– А почему не на первой полосе? Это задаст тон всему номеру, иначе, статья потеряется в остальной мутотени, – выдал он версию местоположения своей статьи.
Все дружно повернули головы в его сторону и так же дружно загалдели по поводу обидного словечка, которым коллега обозначил плоды их труда за неделю.
Больше всех ярилась Изольда, в народе Зинаида, из отдела «Культурных событий»:
– То-то я смотрю все офисные стулья в репьях. Видимо, наш следопыт из засады притащил. Весь чапыжник у завода помял.
Ей вторил Джон Поликарпович, ведущий «забугорных вестей». Это было его родное имя. История умалчивает при каких обстоятельствах его им наградили, хотя коллеги частенько злословили по этому поводу. Сейчас он свирепо вращал зрачками и только повторял окончания предложений Зинаиды. Звучало как эхо и выглядело смешно:
– … в репьях, … притащил, … помял.
Фотокор Викторыч вторым голосом подпевал из угла напротив:
– Ты попробуй уловить мгновение прекрасного, тогда говори. Я, может быть, ночами не сплю ради редкого кадра.
Никто в редакции не знал имя фотографа. Все обращались к нему по отчеству. Викторыч всегда был немного подшофе, как сам он объяснял: «быть в тонусе ради полёта мысли». Если бы присутствующих в кабинете спросили, кто раньше возник, Викторыч или «Жёлтый утёнок», думается, что предпочтение отдали первому.
Геннадий прикрылся дверью, показывая тем самым, что вступать в пустопорожние дебаты не намерен. Рассерженный хор коллег замолк с последним скрипом дверной петли. Примерно через полчаса, когда настало время распределения заданий на подготовку материалов к следующему номеру, снова вспомнили о нём.
– Слышу, слышу, – приоткрывая дверь, послужившую временной ширмой, отозвался он. – Можно я про зоопарк напишу?
– Почему про зоопарк? – Иван Палыч от недоумения приподнял очки на лоб. – Тебе надо договориться о встрече с Ершовым. Он на следующей неделе с «Гуслярами» в филармонию приезжает.
– И что я о нём напишу? Всё, что можно о нём узнать, рассказали в семидесятых. Кому он сейчас интересен? Вы мне ещё предложите про Людмилу Караклаич написать.
– Ты почему всё время против течения плывёшь? Ты забыл, на какую аудиторию мы работаем? – вкрадчивым шёпотом спросил редактор в неожиданно наступившей тишине, и сам себе ответил. – Мы пишем для людей среднего возраста и старше. А тех, кто балдеет от Моргенштерна и Niletto, давно в блогосфере утонули. Они нашу газету используют по…, не читают, одним словом.