Без права на...
Шрифт:
Что за «лекарства» употребляются в психиатрии? В первую очередь это так называемые нейролептики или антипсихотические препараты – это как раз те таблетки, которые пьют «чтоб не ехала крыша». Применяются как при острой форме болезни (сильные нейролептики), так и во время скрытой фазы болезни, когда вроде бы все нормально, но все-таки «пациент немножко летит». В таких случаях это – лекарство. Для здорового человека, попавшего в психушку случайно, или для больного в состоянии ремиссии (то есть в здоровом состоянии, которое может быть довольно продолжительным, и даже длиться всю жизнь) нейролептики – жестокое наказание. Оскудевают мысли, человек не может выговорить сколько-нибудь сложную фразу, вообще мыслительный процесс тормозится, затем начинается общая подавленность, тяжесть,
Кал сначала превращается в «козьи какашки», то есть маленькие круглые шарики, затем исчезает вовсе. Да, вовсе. Человек может не дефекализироваться неделю, две и более. И ждать нечего. Выход – бисакодил (сильное слабительное) или пара-тройка рюмок жгучей и противной магнезии натощак.
И бисакодил, выдаваемый (иногда, при наличии) по две-три таблетки не помогает. Надо накопить пять-шесть таблеток этого препарата, чтоб «пронесло».
Но чаще, простой больной ни бисакодил, ни магнезию найти просто не в состоянии и тогда начинаются клизмы, для некоторых регулярные и бесконечные. Жаловаться на запор бесполезно – препараты, которые его вызывают, все равно не отменят. Получи полтора литра теплой воды в задницу – и будь спокоен недельку-другую.
Впрочем, запорами страдают не все, у некоторых желудочно-кишечный тракт приспособленнее к нейролептикам и они оправляются сами, хотя бы в форме «козьих какашек».
И «верх блаженства» при приеме нейролептиков – это скованность - как отдельных частей тела, так и тела целиком. Начинается скованность обычно с того, что глаза закатываются и зрачки находятся под веками. Перевести их в другое положение невозможно. Затем начинает выворачивать позвоночник. Голова самопроизвольно закидывается назад, вперед, вбок, тоже происходит и с позвоночником на туловище. Мышцы напряжены и скованы – человек им уже не хозяин – им управляет господин Галоперидол. Затем выворачивает ноги и руки и, в конце концов, тело человека принимает весьма странную и замысловатую позу. С точки зрения новенького – эти эволюции комичны, с точки зрения прошедшего через все это – это страшные мучения, которые не сравнишь ни с чем. Но страшнее всего, когда сковывает челюсти. Напряжение такое, что складывается ощущение, будто пережевываешь собственные зубы.
Естественно прекрасно зная все эти эффекты, врачи без всякой задней мысли употребляют нейролептики, карая больных за разные, зачастую весьма мелкие нарушения. В таблетках употребляется в основном сонапакс, труксал, тиодазин, трифтазин, галоперидол, рисполепт, клопиксол и мажептил (в порядке возрастания нейролептического эффекта), в разовых уколах флюанксол, трифтазин, галоперидол, клопиксол и мажептил.
Врачи-садисты придумали также так называемые пролонги (препараты пролонгированного типа действия), которые среди больных называются просто долгоиграющими уколами. Такой укол действует в течение ряда недель или даже месяца, причиняя подвергнувшемуся ему массу неприятностей. Флюанксол-депо, Модитен-депо, Клопиксол-Депо и Акуфаз, Галоперидол-Деканоат наиболее дешевые и часто употребляемые пролонги. Пять ампул Модитен-депо стоили в мое время рублей пятьсот, ампула клопиксола и того дороже. Уже существовали атипичные нейролептики, не вызывающие эффектов скованности, но стоили они несколько дороже, да и если нет скованности – где же тогда карательная психиатрия?
Где же спасение от нейролептиков? Конечно могут назначить так называемый корректор – акинетон, циклодол или прокапан, но эффект от них кратковременный, доза корректора обычно невелика и дается он один - два раза в сутки. Спасение в чифире и сухом чае. Чай почти начисто уничтожает вредные вещества нейролептика в организме и человек, чифирнув, может на какое-то время вернуться к нормальной жизни.
Кроме антипсихотических употребляют также антидепрессанты. Классический амитриптилин вовсе не выводит из депрессии, он не вызывает ничего, кроме запоров, но употребляется как антидепрессант обычно именно он. Есть «новые», новые по инертности наших психушек такие средства, как ципролекс или коаксил. Они действительно повышают настроение, но действие их временно, а, кроме того, они стоят не плохих денег (упаковка ципролекса в мое время 4800 рублей), поэтому употребляются крайне редко, для «блатных» больных.
Некоторые собирают корректоры, антидепрессанты и малые транквилизаторы и вкидываются ими, получая определенное удовольствие. Даже не просто удовольствие, а наркотическое наслаждение.
В качестве таблеток для предотвращения эпилептических припадков, эпистатусов, для «лечения» лиц с ОЗГМ употребляется в основном три препарата. Это карбамазепин (иногда заменяемый фенолепсином), бензонал и, опять же для «блатных» больных депакин-хроно. Эти препараты тоже не на высоте – в какой-то небольшой мере они сдерживают припадки, но бедолаг как колотило, так и колотит. Депакин-хроно в лучшей мере борется с припадками, но употребляется только в исключительных случаях.
Последним и основным разрядом лекарственных препаратов являются «сонники», то есть таблетки для сна. Здесь, на спецу вы не найдете ни реладорма ни реланиума ни фенозепама. Здесь господствуют Аминазин и Азалептин. Аминазин в уколах очень болезнен (даже болезненнее магнезии), а посему употребляется как карательное средство, в таблетках аминазин настолько жгуч (а на спецу лекарства растворяют в воде), что водка или даже чистый спирт по сравнению с ним – лимонный сироп. Поговаривают, что в состав аминазина входит мышьяк. Попив его, я согласен с этим мнением, хотя на сто процентов сказать не могу. Как сонник аминазин слаб, и употребляют его, в основном, как карательное средство. Поговаривают так же, что аминазин изобретен в годы второй мировой войны в глубине фашистских застенков, деятелями вроде доктора Менделя.
Азалептин – это Господин Сон. 0,025 грамм этого препарата вырубают полностью часов на 8-10. А доза на спецу обычно 50-100 миллиграммов. Некоторые обоссываются прямо в койки, приняв на ночь «колесо» азалептина. Утром состояние после принятия этого лекарства похмельное – покачивание, кружение в голове, вплоть до обмороков. Изготовлен азалептин на основе запрещенного в данное время препарата – липанекса – от липанекса были летальные случаи.
И последним в ряду «лечебных» средств идет «корректор поведения» - неулептил, выпускаемый как в капсулах, так и в жидком виде. Это нейролептик, со всеми вытекающими отсюда последствиями, но употребляется именно для усмирения больных, в большей части олигофренов.
Есть на спецу и «витамины для мозга» - сосудорасширяющие ноотропилы, аминалоны и пироцетамы. Есть глицин и ценурезин, но такие таблетки до больных не доходят и начисто расхищаются медперсоналом.
Я лежу в наблюдательной палате уже шесть недель. Откуда я это знаю? Я маленьким сапожным гвоздиком, найденным в туалете, царапаю зарубки на белой эмали койки. Прошлый житель дурдома, лежащий на моей койке выцарапал по эмали слово «вечность». Долго же, наверное, лежал он, бедолага.
Пустота в наблюдательной палате такая, что хоть вздернись – нечего почитать, нечего посмотреть, практически не о чем поговорить (не будешь же обсуждать с куроебом достоинства куриц). По-моему в этой палате, кроме изредка попадающего сюда чая есть только одно развлечение – вечером, когда гаснет свет, в ярко освещенной сестринской становится хорошо видно сидящую медсестру и вся наблюдательная, глядя на нее, как по команде начинает онанировать. Онанируют шумно и долго, это сильно раздражает. Я сам лежу, освещенный с коридора потоком света и поддержать свою команду не могу.
День за днем проходят долго, незаметно и абсолютно одинаково. Мы ходим в туалет курить в 6, 9, 11, 13, 15, 18 и 21 час – итого семь раз в день. Семь раз в день куришь сигарету, а все остальное время ждешь – когда же пойдем курить снова. Я уже убедился, что пролежу здесь вовсе не шесть месяцев, а годы и сильно сомневаюсь, что смогу выдержать несколько лет этого ватного обволакивающего безмолвья. В голове моей роятся мысли – как же выбраться из этой надоевшей палаты.
Под конец я, позавтракав, залезаю под одеяло и тихонько снимаю очки. Мне повезло – очки у меня не пластиковые, а старомодные, стеклянные.