Без семьи (др. перевод)
Шрифт:
Изредка нам встречались небольшие сосновые рощи, но они не делали эту местность красивее. Все ветки с деревьев были срезаны до самой верхушки; вдоль стволов шли глубокие разрезы, из которых текли, как слезы, капли смолы. И когда ветер пробегал по такой роще, слышался какой-то жалобный стон, как будто бедные изуродованные деревья жаловались на свою судьбу.
Витали сказал, что к вечеру мы дойдем до деревни, в которой и переночуем. Однако вечер приближался, но никаких признаков жилья все не было. Я ужасно устал. Когда же наконец покажется эта деревня!
В
Но я, вместо того чтобы сесть рядом с ним, решил взобраться на холм, поднимавшийся неподалеку от дороги, и посмотреть, не покажутся ли огоньки на равнине.
Я хотел взять с собой Капи и позвал его; но он до того устал, что притворился, будто не слышит меня. Так он поступал всегда, когда ему не хотелось повиноваться.
– Ты боишься идти один? – спросил Витали.
Его слова задели меня. На самом деле я совсем не боялся и один отправился на разведку.
Уже наступила ночь. Луны не было, и только звезды слабо мерцали в темном небе; легкий туман поднимался над землей.
Идя вперед, я осматривался по сторонам. Все в этом тумане принимало какой-то странный вид. Приходилось долго вглядываться, чтобы убедиться, что вот это дрок, а это кустик папоротника. Издали они казались какими-то фантастическими живыми существами.
Мне пришло в голову, что другой на моем месте, пожалуй, и испугался бы таинственных призраков – недаром же Витали спросил, не боюсь ли я. Но я не чувствовал ни малейшего страха.
По мере того, как я поднимался на холм, папоротник и вереск становились все выше – иногда они даже поднимались над моей головой, и я проходил под ними.
Наконец я очутился на вершине холма и осмотрелся – нигде не было ни одного огонька. Всюду было темно, и со всех сторон меня окружали какие-то странные тени, которые, казалось, протягивали ко мне длинные руки.
Не видя ничего, указывающего на близость жилья, я стал прислушиваться. Не донесется ли до меня какой-нибудь звук – мычание коровы или собачий лай?
Сдерживая дыхание, я несколько минут стоял, напрягая слух, и тут дрожь пробежала по моему телу, мне стало страшно. Чего я испугался, я и сам не знал. Должно быть, тишины и уединения. Во всяком случае, мне стало жутко.
Вдруг вдали показалась какая-то высокая тень, послышался шорох сухой травы. Я старался уверить себя в том, что это представляется мне со страху, что эта тень – дерево, которого я не заметил раньше.
Но почему же шуршит трава? Ветра нет, значит, кто-то идет по ней. Кто же? Эта высокая черная тень, приближавшаяся ко мне, не могла быть человеком. Должно быть, это какое-нибудь животное, какого я никогда не видел раньше, или гигантская птица. Одно было несомненно: это страшное существо с необыкновенно длинными ногами двигалось быстрыми прыжками. Оно, наверное, увидело меня и спешило ко мне.
При этой мысли мои ноги сами понесли меня к Витали.
Как ни странно, спускаться с холма было гораздо труднее, чем подниматься на него. Я натыкался на кусты папоротника и вереска, зацеплялся за них и то и дело вынужден был останавливаться. Высвободившись из веток очередного куста, я со страхом оглядывался назад: странное существо было все ближе.
Спустившись с холма, я побежал быстрее, потому что здесь не было кустов и росла только трава.
Но как ни быстро я бежал, чудовище прыгало быстрее; мне уже не нужно было оборачиваться, я чувствовал его у себя за спиной. Задыхаясь от страха и быстрого бега, я собрался с последними силами и, добежав до Витали, упал около него. Собаки вскочили и громко залаяли.
– Чудовище! Чудовище! – повторял я.
Но тут за лаем собак я различил громкий смех Витали. Он взял меня за плечо и заставил обернуться:
– Ну, что же тут страшного? Посмотри сам.
Его смех еще больше, чем его слова, привел меня в себя, и я взглянул в ту сторону, куда он показывал. Преследовавшее меня существо было тут, но теперь оно неподвижно стояло на дороге.
В первую минуту я все-таки вздрогнул и с ужасом взглянул на него. Но теперь рядом был Витали и три собаки, поэтому я ободрился и пристально посмотрел на чудовище.
Животное это или человек? Туловище, голова и руки были у него такие же, как у людей. Мохнатая шкура делала его похожим на животное, а таких двух тонких ног, длиной чуть не в сажень [5] , не было ни у кого. Кто же это, наконец?
Вероятно, я еще долго думал бы, стараясь разрешить этот вопрос, если бы Витали не спросил у чудовища:
– Не подскажете ли, далеко до ближайшей деревни?
Если его спрашивают, значит, он человек. Но вместо ответа я услышал то ли смех, то ли птичий крик. Значит, это животное.
5
С а ж е н ь – старинная мера длины, равная примерно 2 м.
А между тем Витали продолжал расспрашивать его. Как странно! Ведь все же знают, что хоть животные иногда и понимают нас, но отвечать не могут.
Каково же было мое изумление, когда это необыкновенное существо вдруг заговорило и сказало, что никакой деревни поблизости нет, а есть только один его шалаш. Он пастух и пасет овец.
Если он говорит, то почему же у него такие ноги? Мне очень хотелось подойти поближе и осмотреть их; но хоть великан и не казался злым, я все-таки не решился на это и, взяв свой узелок, пошел за Витали.
– Теперь ты видишь, что бояться было нечего? – спросил он меня.
– Но я и теперь не знаю, кто это. Разве здесь есть великаны?
– Да, люди всегда становятся великанами, если ходят на ходулях.
И он объяснил мне, что жители ланд пользуются при ходьбе ходулями, то есть длинными палками с поперечными дощечками для ступней. Без этого они часто проваливались бы чуть не по пояс в болото или песок.
– Вот так они и превращаются в великанов в семимильных сапогах и пугают трусливых детей.