Без шума и пыли
Шрифт:
Филарет нанес двумя ногами удар в ногу второму нападавшему, стоявшему в открытой двери.
Кость противно хрястнула, и Филарет вздрогнул, испугавшись, что необычный звук разбудит весь вагон.
Этого не произошло. Весь вагон уже спал.
Вытащив из рук амбала железнодорожные ключи, Филарет положил их к себе в карман и, перешагнув через бездыханное тело второго, который оказался мужчиной небольшого роста, но коренастого телосложения, потянул за ручку двери.
Как он и предполагал, дверь на улицу потенциальными насильниками была предусмотрительно открыта.
Выталкивая тело амбала из вагона, Филарет еще раз подивился его массе. В нем было не меньше ста сорока килограммов.
Второй, невысокий широкоплечий казах с перстнями-наколками на правой руке, пытался что-то сказать, но Филарет не стал вступать с ним в дискуссию.
Железнодорожная фуражка амбала, исполнив роль половой тряпки, последовала за своим хозяином.
Только Филарет успел закрыть наружную дверь, как межвагонная дверь открылась и перед ним предстал Сан Саныч собственной весьма озабоченной физиономией.
– Мы начали волноваться за тебя! – объяснил товарищ свое появление.
– Что со мной может случиться? – спокойно сказал Филарет, направляясь в следующий вагон.
– Лариса, пока тебя ждали, пересчитала деньги, которые мы приватизировали в банке. Знаешь, сколько их?
– Понятия не имею, – равнодушно ответил Филарет, которого занимали сейчас совершенно другие мысли.
– Сто семьдесят тысяч долларов! – восхищенно проинформировал Сан Саныч и, не давая Филарету вставить ни слова, тронув его за плечо, спросил: – Сколько же бабка себе в сумку денег положила?
– Тебе что, жалко?
– Нет, не жалко, просто интересно. Бабка минуты две совала деньги себе в сумку.
– Пусть они послужат ей на старости лет, – закончил Филарет разговор, заходя в открытое купе.
– Что с тобой случилось? – спросила Лариса, впиваясь своими огромными глазищами в его лицо.
– Все в порядке, разговаривал с начальником поезда, – как можно равнодушнее ответил Филарет, присаживаясь на правую постель.
– Ремень на шее ты себе для понта повесил? Если с тобой что случится, я не смогу больше жить! Один раз в жизни встретила нормального мужика, и опять чуть не убили. За два дня тебя могли убить шесть раз! Разве можно так рисковать своей жизнью? – шепотом кричала Лариса, колотя кулачками по груди Филарета.
Слезы в два ручья потекли у нее из глаз.
Сан Саныч потоптался в дверях и пробурчал:
– Вы тут решайте свои проблемы, а я пойду покурю в тамбур.
– Нет. Никаких перекуров. Ни в коем случае не разделяться! Я вот отстал от вас, и чуть с поезда не скинули!
– Поэтому у тебя ремень на шее? – догадалась Лариса.
– Ремень – это улика! – вспомнил Филарет и выскочил из купе.
Пройдя в нерабочий тамбур, Филарет открыл межвагонную дверь и выкинул ремень прочь из вагона.
Трофейные ключи нашли свое место в мусорном контейнере напротив туалета, уютно устроившись в квадратном пакете из-под кефира.
– Помните! Мы ни на секунду не разлучались с вами! Были все время вместе! – предупредил Филарет, садясь рядом с Ларисой.
– Где сейчас твои обидчики? – спросила Лариса, наливая стакан минеральной воды.
– Понятия не имею. Скорее всего, валяются на обочине железной дороги. Если их не найдут до утра, то нам никаких вопросов задавать не будут, – предположил Филарет, перебирая пальчики Ларисы. – Давайте часок поспим и хоть немного наберемся сил, – сказал он.
Глава 42
Телефон в кармане Филарета требовательно запиликал.
– Вы на месте?
Филарет потряс головой и сообщил, не открывая глаз:
– Мы едем в одиннадцатом вагоне.
– Красиво жить не запретишь, – завистливо констатировала телефонная трубка, и сразу же послышались короткие гудки отбоя.
Лариса, прижавшись к спинке дивана, крепко спала.
– Подъем! Учебно-боевая тревога! – негромко сказал Филарет, осматривая свое воинство.
Положив в карман нераспечатанную бутылку водки, Филарет левой рукой тряхнул Ларису, а правой затряс Сан Саныча, который моментально открыл глаза.
Глянув на часы, Филарет обнаружил, что почти пять утра.
Уже совсем рассвело. Неказистые домики, блестя мокрыми шиферными крышами, неторопливо проплывали за окнами.
– Быстро вскочили – и в нерабочий тамбур! – приказал Филарет, выскакивая из купе, на ходу вешая сумки с вещами Санычу на плечо.
За ночь никто и не подумал выбросить мусорный контейнер.
Кефирная коробка не изменила своего положения за истекшие два часа. Пачкая пальцы об остатки кефира, Филарет выудил железнодорожные ключи и, особо не церемонясь, вытер их о скомканную газету, лежавшую рядом.
Открыв дверь на улицу, Филарет выглянул наружу.
Армейский «уазик» стоял прямо напротив двери.
Приветственно подняв руку, Филарет ринулся назад, в вагон, и обнаружил в купе двух милиционеров, пристально рассматривающих документы.
Чьи документы они рассматривали, Филарет не стал уточнять.
Два коротких удара – и блюстители порядка повалились на правый диван.
Вытащить у них пистолеты и документы было делом одной минуты.
– Ходу! Ребята, ходу! – прошипел Филарет, выскакивая в коридор.
Сан Саныч сообразил быстро, но Лариса, шатаясь как сомнамбула, еле передвигала ногами.
Не тратя время на разговоры, Филарет перекинул женщину через плечо и понесся по коридору.
Сзади тяжело забухали сапоги бегущих людей.
– Тохта! – послышались крики за спиной. Дверь на улицу была широко открыта. Двое офицеров, лениво покуривая, стояли на перроне, как раз напротив открывшейся двери.
Не обращая внимания на крики, Филарет выскочил в тамбур и рывком сбросил Ларису прямо в руки военных.