Без Веры...
Шрифт:
— Вот он! — раздалось очень близко и очень пискляво, — Вот!
… и на моё плечо опустилась рука городового, сжав его до синяков, до багровых кровоподтёков.
— Вот тот самый мальчик, который дедушку спас, когда мы под трамвай попали! — на меня налетела девочка, за которой едва поспевала худощавая миловидная женщина чуть за тридцать, — Я Лиза! Лиза Молчанова!
— Кхе! — басовито кашлянул полицейский, отпуская плечо и движением ладони как бы разглаживая смятую одежду.
— Барышни… — как бы извиняясь сказал он, — Завсегда с ними так!
Глава 9
Среда
Обстучав ещё раз калоши от грязи, открываю чуть слышно скрипнувшую дверь и скидываю на руки выскочившей из кухни Глафире влажное от воды пальтецо, покрытое мелкими капельками дождя.
— Сам сниму! — останавливаю служанку, вздумавшую было помочь мне с обувью, и весьма ловко стягиваю калоши, уперевшись пятка о пятку.
— Неважнецкая погода, — сообщаю вышедшей из комнаты Любе, уже почти одевшейся в гимназию, — прямо даже скажу — дрянь погода! Дождь мелкий, колючий, злой! А ветер! Ей-ей, кажется, будто бы со всех сторон и чуть ли не снизу! Выйти не успеешь, как полную пригоршню воды и всякого сора в лицо получишь!
— Я из окна видела, — чуть помедлив, кивнула сестра.
— Из окна не то! — возражаю энергично, окончательно расправляясь с калошами, которые Глафира тотчас забирает мыть, — На простор выйдешь, вот где ветрам раздолье!
— Замёрз? — поинтересовалась она. За последние пару месяцев мои отношения с сёстрами не то чтобы стали родственными, но несколько наладились.
— Не особо, — мотаю головой и снимаю ботинки, — оделся по погоде, да и вообще, быстро хожу. Просто — противно. Накиньте плащи поверх пальто, что ли… Не то к гимназии пока дойдёте, выглядеть будете как хуторянки чухонские.
Чёрт его знает, почему в Москве это выражение обозначает высшую степень замарашистости! Видел я здесь чухонок — бабы как бабы… ничуть не замарашистее наших.
С позиции человека из двадцать первого века это не толерантно, грубо и оскорбительно, но… мера вынужденная. Мимикрирую. Мои манеры, речь и даже письмо заметно выделяются на фоне окружающих, не помогает даже то, что частично я тоже «хроноабориген».
Чтобы не быть вовсе уж белой вороной, вставляю такие вот ма-асковские словечки и поговорки. Выходит, если честно, так себе, да и противненько бывает, откровенно говоря. Вроде как предаю… не идеалы, но какую-то часть себя.
Однако же, памятуя о Революции и сопутствующем «веселье», продолжаю тренироваться в мимикрии и театральном мастерстве. Очень сомневаюсь, что всё пройдёт гладко, а в такие вот времена недостаток лицедейского мастерства и инаковость может закончиться не гнилыми помидорами и уходом из зала зрителей, а расстрельной стенкой и ножом в спину.
— К обеду должно распогодиться, — робко произносит Глафира, — бабы на рынке говорили.
— Ах, бабы… — произносит Люба, вздёргивая насмешливо бровь, и служанка тушуется. Не сказать, что девочки её как-то третируют или обижают, но пробуют иногда «за зубок», проверяя свою власть. А это не нагловатая Фрося…
— Не Левачёва? — в отличие от сестры, я несколько лучше разбираюсь в оттенках «Одна баба сказала» и умею вычленять факты от слухов.
— Она, — закивала Глафира, держа калоши чуть на отлёте.
— А… — и поясняю
Нина, высунувшаяся из-под руки сестры, хмыкнула сомнительности моих знакомств и познаний, но промолчала. Ну что сказать… работает дрессура!
Сперва — учебники, но этот жест оценил только отец и в меньшей степени Люба. Потом — часики… и до сестричек дошло, что их никчёмный брат может стать подателем благ… а может и не стать!
Попытка «продавить» меня и усесться на шею закончилась вхолостую, после чего последовали почти неощутимые ответные санкции. В настоящее время мы не то чтобы пали друг к другу в родственные объятия, но со стороны наши отношения кажутся почти нормальными. Н-да… иногда санкции действительно на пользу!
Проводив сестёр, начал разбираться с сегодняшним заработком. Не густо… Пара книжек для «дополнительного чтения» Нине, немного часового хлама и чуть больше рубля чистого заработка.
Впрочем, грех жаловаться! День на день не приходится, к началу октября я сумел отложить чуть больше ста рублей в несколько тайников.
С учётом того, что я «прилично» оделся и обулся, два раза давал Глафире на хозяйство по десять рублей в присутствии отца и сестёр, и приобрёл «джентльменский набор» уважающего себя мальчишки, состоящий из нескольких перочинных ножиков, луп и бинокля, дела обстоят более чем хорошо!
Не хватает только ружья «Монтекристо» [28] , мечты любого мальчишки, хоть раз видевшего это чудо, но я в некоторых сомнениях, стоит ли его вообще покупать?
28
Ружье Монтекристо — так в дореволюционной России называли разработанное в середине XIX в. французским оружейником Флобером, под собственный патрон кольцевого воспламенения лёгкое ружьё для спортивной и развлекательной стрельбы.
Купить-то я его могу, но… а где стрелять? Дачи и имения у нас нет, живём в самом центре Москвы, и хотя считается, что «Монтекристо» стреляет тихо, а полицейские с дворниками за это озорство не гоняют, но европеец внутри меня протестует такому варварству. В общем, не знаю пока, но наверное, всё-таки нет!
Книжный мой бизнес по естественным причинам несколько забуксовал в начале сентября. Оказывается, значительную часть иноязычного хлама я перевёл ещё летом, после чего поток не высох окончательно, но стал заметно скуднее.
Однако же с возвращением дачников стали появляться заказы с переводами. Пока немного, но зато без осечек и фальстартов, так что если смотреть в целом, я скорее выиграл. Работа с переводами чуть сложней, но зато и денежней. Да и знакомства в определённых кругах не могут не радовать!
С часами вышло не так удачно, как я было размечтался. Оцениваю иногда тикающий хлам, за что со мной расплачиваются хламом не тикающим. Скопилось в итоге много интересного барахла, так что ещё чуть, и можно открывать часовую мастерскую.