Без вины виноватые
Шрифт:
Миловзоров. Ну, хорошо, мой друг, хорошо.
Коринкина. Ты только вообрази себе, какой это будет спектакль! Что за прелесть!
Дудукин за дверью: «Можно войти?»
Коринкина. Да, конечно, что за вопрос! (Тихо Миловзорову.) Отойди!
Входит Дудукин.
Явление
Коринкина, Миловзоров и Дудукин.
Миловзоров. Здравствуй, Нил. (Вынимает у Дудукина из бокового наружно кармана портсигар, достает несколько папирос и кладет в свой, на что Дудукин не обращает никакого внимания.)
Дудукин (Коринкиной). Как ваше здоровье, моя прелесть? Вы вчера были как будто расстроены?
Коринкина.С чего вы взяли! Я совершенно здорова.
Дудукин. Ну, тем лучше, тем лучше. Очень рад.
Миловзоров. У тебя запас большой?
Дудукин. Бери, сделай милость, без церемонии.
Миловзоров. Когда же я с тобой, Нил, церемонюсь; ты меня обижаешь (Кладет обратно Дудукину в карман портсигар.)
Дудукин (Коринкиной). Позвольте вашу белоснежную ручку прижать к моим недостойным губам. (Целует руку Коринкиной.)
Коринкина. Я-то здорова, Нил Стратоныч, совершенно здорова; вот вам бы с доктором посоветоваться не мешало. Я за вас серьезно опасаться начинаю.
Дудукин. Что так? Нет, я, грех пожаловаться, никакого изъяна в себе не замечаю.
Коринкина. Я боюсь, что вы окончательно с ума сойдете. Не болят руки-то после вчерашнего?
Дудукин. А, понимаю, понимаю. Восторгался, в экстаз приходил. Да ведь уж и игра! Ну, вот скажи, Петя; вот ты сам был на сцене. В сцене с тобой, например?
Миловзоров. Со мной, Нил, всякой актрисе легко играть. У меня жару много.
Дудукин. Жару? Однако ты вчера два раза так соврал, что чудо.
Миловзоров. Ах, Нил, я горяч, заторопишься, ну и невольно с языка сорвется.
Дудукин. А как ты иностранные слова произносишь! Уж бог тебя знает, что у тебя выходит.
Миловзоров. Роли плохо переписывают. Да для кого, Нил, стараться-то? Ну, хорошо, ты понимаешь, а другие-то! Им что ни скажи, все равно. Ведь у нас какая публика-то!
Дудукин. Ну, уж зато кто понимает, так даже в изумление приходят. Думаешь, боже ты мой милостивый, откуда только он берет такие слова! Ведь разве только в ирокезском языке такие звуки найти можно. Ты, пожалуйста, не обижайся!
Миловзоров. Ну, вот еще. Ты, Нил, прав: не ты один, и другие мне то же говорили; да знаешь, жалованье небольшое, так не стоит очень стараться-то.
Дудукин. А вы, красота моя неописанная, не извольте гневаться. Я изящное люблю во всех видах. У людей со вкусом отношение к изящному совсем другое, особенное, совсем не то, что к живой красоте. Тут ревность неуместна.
Коринкина. Да кто вам сказал, что я ревную! Я вам сейчас докажу противное!
Дудукин. Доказывайте, мое блаженство!
Коринкина. Вы восхищаетесь Кручининой, подаете ей венки, собираете деньги на подарок — вы думаете, это ей нужно? Всего этого она видала много. А вот догадки у вас нет, как доставить ей удовольствие. Она живет в дрянной гостинице, в грязном номере, сегодня спектакля нет: что она будет делать дома вечером? Приедут к ней два-три поношенных театрала с своими, извините, глупыми восторгами, — вы думаете, это весело? Вы ее не познакомили с обществом, да и с артистами она видится только на репетиции; что бы вам нынче у себя вечер устроить с хорошим ужином и пригласить ее, только чтобы общество было избранное. Вы пригласите кого-нибудь из знакомых; а артисты уж это дело мое, я знаю, кого пригласить. Нравится вам моя мысль? Похоже это на ревность?..
Дудукин. О нет, какая ревность! Вот это идея, идея! Merci, мое сокровище! Как это: женский ум… женский ум?..
Миловзоров. Женский ум лучше всяких дум.
Дудукин. Вот что правда, то правда! И как это мне в голову не пришло, я, Петя, полагаю, что мы неблагодарны, что мало мы у женщин ручки целуем.
Входит Шмага в новом пальто и в шляпе на ухо. Раскланивается.
Явление третье
Коринкина, Миловзоров, Дудукин и Шмага.
Шмага (Дудукину). Меценату, просвещенному покровителю искусств и всяких художеств! Ну-ка, меценат, одолжите сигарочку!
Дудукин. Из каких тебе?
Шмага. Да уж я постоянно один сорт курю.
Дудукин. Какие же?
Шмага. Чужие.
Дудукин дает ему сигару, которую Шмага завертывает в бумажку и кладет в карман.
Это после, за завтраком.
Миловзоров. Шмага, ты не видал Незнамова? Будет он на репетиции?
Шмага. Кто ж его знает! Я не нянька его.
Коринкина. Вы, кажется, такие неразрывные были.
Шмага. Чего на свете не бывает. И мужья с женами расходятся, а не то что друзья.